Армения у меня ассоциируется с солнцем, теплом, удивительно красивой природой, вкусной едой и бесконечными разговорами за кофе. Пока мы, маленькие, бегали и играли, взрослые что-то неспешно обсуждали. На даче, которую построил своими руками дедушка, росли абрикосы, персики, белая черешня. Бывало, залезешь на стремянку и ешь. Или собираешь урожай и потом всю ночь варишь с бабушкой ткемали или конфитюр.
— Себя вы чувствуете в большей степени армянкой или русской?
— Я россиянка и никогда в жизни не буду выбирать. И одну свою половинку, и другую безумно ценю. У меня нет ощущения, что я чужая в России или Армении. И здесь и там комфортно. Мне дороги традиции обоих народов. По-моему, это прекрасно.
— Кто у вас был главой семьи?
— Конечно отец. С мамой мы были ближе, как две девочки. С ней можно было обсудить какие-то шуры-муры и девичьи секреты.
Алена: Мы дружили с самого начала. Саша была очень комфортным ребенком, ее можно было всегда взять с собой. Она везде вела себя адекватно.
Александра: Да ты сама была еще ребенком! В двадцать три меня родила.
Алена: Молодая, да.
— Вы либеральная мать? Или требовательная?
— Даже не знаю. Но, во всяком случае, не ставлю себя выше ребенка, не держу слишком большую дистанцию. То есть, конечно же, я мама, но не люблю поучать и давать советы. В подобных ситуациях меня всегда разрывает от хохота. Чувствую себя трехсотлетней черепахой Тортилой! Ну какие советы, господи боже мой! Все люди разные.
Александра: Я всегда была самостоятельной, надо мной никто не стоял и не спрашивал: «Где домашняя работа по этому предмету?» К учебе относилась ответственно. А папу, откровенно говоря, немного побаивалась в детстве. Он мог так посмотреть, что сердце проваливалось в пятки. Слов уже не требовалось. Отец нечасто так смотрел и исключительно по делу.
Мама уже упоминала, что возила меня по всем кружкам и секциям. Это был обычный набор занятий, полагавшийся девочке из хорошей семьи: нечто среднее между балетом и гимнастикой в раннем детстве, курсы английского, музыкальная школа по классу фортепиано, которую я так и не окончила. Прозанималась четыре года и взмолилась:
— Простите, мама и папа, но я не в состоянии часами молотить по клавишам. Заберите меня!
Они ругать не стали, только спросили:
— Саша, ты уверена, что потом не будешь об этом жалеть?
— Не уверена. Но больше не могу! Мне плохо.
— Ладно. В конце концов, ты же не собираешься становиться профессиональным музыкантом...
Знали бы мы, к чему все придет!
Алена: Однажды у нас в гостях был Леня Агутин, только-только записавший песню «Февраль». Мы сидели на кухне, о чем-то разговаривали, и вдруг он шикнул:
— Тихо! Кто это поет?
Прислушались:
— Дочка!
Ты ходила по квартире и тихонько пела «Пока февраль, как господин, снимает белое пальто...»
Леня удивился:
— У девочки прекрасный слух. Это очень сложная мелодия.
