— Так что вы творили в юности? Убегали из дома? Пили и курили?
— Много чего, но главное не это. А то, что я ужасно скучала в школе. Понимала абсолютную бессмысленность своего существования. Друзья были, но я чувствовала, что живу как-то не так, существую будто в какой-то матрице. Зато как только поступила в театральный, все встало на место. Мне было смешно, интересно, трудно — но КАК-ТО.
— До этого не занимались творчеством?
— Ну почему? Рисовала, занималась классическим танцем какое-то время, пела в «Оберегах». В школе была замечательная учительница Светлана Алексеевна, которая с нами постоянно ставила спектакли. Я участвовала.
Позже поняла, что выбор должна всегда делать сама. Готова брать на себя ответственность, но в жизни все должно быть по-моему. А детство — такой период, в который ты не решаешь ничего. Разве что самую малость — поесть капусты или морковки. Такой примерно выбор.
— Доходило до серьезных конфликтов?
— Да нет, просто было понятно, что человек катится по наклонной. Родителей это беспокоило. Что делать-то? Из одной школы меня выгнали. Попала в такую, где учились все выгнанные и где мы вообще ничего не делали, только пили пиво и курили. И все.
— Вопрос выбора профессии не возникал?
— Он возник в шестнадцать лет, резко. Я была в одиннадцатом классе, а в дневнике — два, два, три, два.
Есть две версии моего «перерождения». Первая: это папа понял, что ребенка надо отправить к его маме, моей бабушке, на перевоспитание. И вторая версия — моя.
У меня вообще очень хорошая интуиция, она срабатывает быстрее, чем разум. Так вот, в какой-то момент я почувствовала, что происходит нечто такое, чего не должно происходить, и захотела вырваться. Выйти за рамки, причем неважно куда, но сделать шаг в сторону, изменить ситуацию. И попросила маму с папой, чтобы разрешили уехать к бабушке и там окончить одиннадцатый класс. В моей версии папа был очень удивлен. Папа рассказывает, что это он решил. Я допускаю такое. Память наша избирательна, зачастую мы редактируем события спустя годы, додумываем, придумываем. И я не хочу утверждать что-либо. Могло быть и так и эдак.
Помню разговор с папой: «Ты понимаешь, что это серьезно? Ты не можешь на один день приехать к бабушке, а потом уехать. Будешь сидеть там год!»
— А там — это где?
— В Бирюлево.
— Ну, не так уж далеко.
— Но все равно — надо уехать из дома, поменять школу и жить по другим правилам.
А бабушка не такая мягкая, как моя мама, и даже не такая, как папа, — жестче.
— Она была готова принять внучку?
— Бабушка понимала ситуацию. Вопроса не стояло: внучку надо спасать. К тому же это был тяжелый период, умер ее муж, мой дед. А у них была настоящая любовь. И для нее мой переезд стал в каком-то смысле спасением.
Полгода мы очень ссорились, а потом невероятно подружились. У меня тогда случилась первая любовь, сумасшедшая как водится, непонятно с кем, но сердце на разрыв, конец света. И бабушка проявила такое понимание. Сочувствие. Так поддержала! Не формально, по-настоящему. Мы стали друзьями навсегда. До сих пор она ближайший мой человек. Как будто пятидесяти лет разницы между нами не существует.
Бабушка преподавала русский язык и литературу в школе, где я училась. А у меня были одни тройки, по русскому в том числе, и она очень переживала. Однажды писали дома изложение. Бабушка прочитала: «Все неправильно. Давай сейчас сама напишу, а ты перепишешь. Чтобы уж точно пятерка была». Все сделали, проверили — идеально. Но я получила пять за грамотность и три за содержание! Тут у бабушки возник вопрос: как такое возможно? И она поняла, что с моими оценками не все чисто. Учительница явно необъективна. Потом мы добивали ее уже вдвоем, чтобы ставила хорошие оценки.
— А кому принадлежала идея поступать в театральный?
— Маме конечно. Папа призывал подумать хорошенько и даже отговаривал. Считал такое решение ошибкой. Пока мы думали, бабушка позвонила папиному близкому другу Павлу Любимцеву, заведующему кафедрой мастерства актера в Щукинском: «Паша, к тебе приедет Саша, послушай ее, пожалуйста». Я приехала, прочитала свою программу. Павел Евгеньевич накидал замечаний, предложил какие-то произведения, и я уже пошла поступать.