— Неужели вы тогда не предвидели, что снимаете фильм «на века»?
— Колоссальный успех картины предвидеть было невозможно, во время работы никто не восхищался и не кричал: «Это гениально!» А Гоша воспринимался как обычный мужчина, и причина его появления в сценарии — обеспечить счастливый финал, из тех, которые так любят зрительницы. И, кстати, я ни в какую не соглашался сниматься в этой роли. Тогда, в конце семидесятых, я вообще хотел завершить свою карьеру в кино, потому что меня все чаще приглашали играть партийных секретарей. К тому же я начал преподавать во ВГИКе и полностью погрузился в работу. И когда мне в первый раз позвонил Меньшов, я отказался наотрез. Но Владимир был настойчив, убеждал, что не придется ездить в экспедиции и он уладит все вопросы с руководством ВГИКа. А потом заявил, что Гоша — это синтез моих прошлых ролей, помесь ученого-физика Гусева из «Девяти дней одного года» с Алексеем из «Большой семьи», рабочим золотые руки. Его слова произвели на меня впечатление, и я согласился, не подозревая, каким невероятным поворотом это станет в моей актерской судьбе.
— Один из запоминающихся эпизодов — там, где Гоша неожиданно умело дает отпор хулиганам...
— Между прочим, во время съемок этой сцены я пару раз очень чувствительно получил в солнечное сплетение. Ведь драться с Гошей Меньшов пригласил профессиональных самбистов, которые до этого ни разу не снимались в кино и смягчать удары не умели. Но раньше на такие вещи актеры не обращали внимания, мы не любили передоверять работу дублерам, хотели все делать самостоятельно и были готовы на добровольные жертвы ради хорошего результата. А ведь результат мог быть еще лучше, чем вы видели. Как я уже говорил, фильм сильно урезали при монтаже, он стал на час короче. Убрали откровенные сцены между главной героиней и Олегом Табаковым, сократили разговор Гоши и Николая, во время которого мой герой сидел в плаще на голое тело. И когда он поднимался за новой бутылкой, это было заметно... Такие эпизоды посчитали «недостойными советского человека». Но все равно публика хлынула в кинотеатры. Огромная популярность и всенародная любовь — это в первую очередь заслуга Владимира Меньшова. А ему даже не разрешили получить заслуженный «Оскар», ругали за «погоню за дешевым успехом». Ведь мы снимали картину, в которой нет ни подвигов, ни Северного полюса, ни войны, ни танков... Прошло 33 года, а люди все смотрят и смотрят «Москва слезам не верит», и только благодаря этому многие меня еще помнят. Это чудо! Так что я просто счастлив, что Меньшов меня тогда уговорил. Я стал его поклонником, каковым и остаюсь до сегодняшнего дня.
— Алексей Владимирович, если бы незнакомый человек на улице спросил, кто вы, что бы ответили одним словом?
— Бродяга! На самом деле. Я никакой не актер. Снялся-то всего в шести фильмах, если брать настоящее кино. Я — бродяга и много раз бросал кино, занимаясь совсем другим. В 70-е годы ушел в режиссуру, сняв три фильма: «Шинель», «Три толстяка» и «Игрок». Потом пошел на радио и много лет делал там постановки. Во ВГИКе преподаю до сих пор. Во ВГИК меня заманил Сергей Бондарчук. Сначала я был не уверен, что справлюсь, но уж когда согласился... Честно говоря, я не умею ничего делать вполсилы. Это ведь актерское мастерство, невозможно проводить занятия с часами в руках. Иногда репетировали какой-нибудь отрывок до ночи! Я нашел себя в этом деле, оно остается в моей жизни до сих пор. Сейчас я занимаю должность художественного руководителя актерского факультета, хотя, честно говоря, не знаю, могу ли называть себя актером, ведь не снимался уже лет пятнадцать.
Но всю жизнь я старался не изменять себе и делал только то, что мне действительно интересно.
2012—2014 годы