Было страшно интересно послушать, как он с товарищами вошли в квартиру, увидели рану на груди поэта. Ведь по сей день тайна, покрытая мраком: покончил Маяковский с собой или его застрелили? Я заволновалась, завозилась под столом и была обнаружена, бабушка сразу же отправила меня спать, так и не дав узнать, чем кончилось дело. Дед умер в восемьдесят три года, а бабушка дотянула до девяноста шести.
Мой папа, Игорь Иосифович Горелик, был инженером-электронщиком. Мама, Идиля Анатольевна Старцева, — гидом-переводчиком в «Интуристе». Едва мне исполнилось шесть, родители развелись. Расставались они не мирно — много накопилось взаимных претензий.
Мама делала карьеру. Семью сохранить не пытался никто.
Когда пришло время идти в школу, мама отдала меня в мидовский интернат на Лосином Острове. Там учились дети дипломатов, но все равно вспоминаю те времена как страшный сон. Воспитатели не вели себя жестоко или грубо, в этом случае в два счета можно вылететь с теплого места, они были просто равнодушными. Ни при каких условиях ребенок в нежном возрасте не должен жить отдельно от родителей, ему положено засыпать и просыпаться в своей кроватке, а не на казенных простынях.
Во втором классе я прочитала «Волшебника Изумрудного города», книжка мне так понравилась, что уговорила ребят принять участие в спектакле, который сама же и поставила. Естественно, я выступала в роли Элли.
Наша воспитательница позвала на представление тетеньку, руководившую районным драмкружком. Та посмотрела и вынесла вердикт: «Бред какой-то. Что за ерунда? Эта девочка ни на что не способна».
Когда бабушка в очередной раз забрала меня домой на выходные, я, глотая слезы, рассказала ей и папе о своем провале. Большая Берта велела сыну приложить максимум усилий, чтобы вернуть ребенка. Но по-хорошему мама меня не отдавала, пришлось ждать, пока мне исполнится десять, чтобы суд учел мое мнение.
К тому моменту папа успел во второй раз жениться. Наташа была инженером-гидротехником, они вместе работали в «почтовом ящике». Мой золотой папа считал, что ребенку надо устраивать праздники невзирая на то, что происходит в жизни взрослых. На Новый год они с Наташей наряжались Дедом Морозом и Снегурочкой и объезжали детей сотрудников их НИИ.
Помню, как я сидела дома у бабушки Берты и дедушки Володи на «Аэропорте», трепетала, ждала. А когда они явились с поздравлениями, никак не могла взять в толк: откуда Морозу известно, что мне нужна кукольная мебель? Наташа была замечательной. То, что я полюбила книги, — ее заслуга.
Желания общаться с мамой у меня не возникало. Но папа считал, что это необходимо, иначе вырасту бездушным, черствым человеком. Мама воспринимала мои визиты довольно сдержанно, если не сказать равнодушно, общалась как с младшей подружкой. Тепло, заботу я получала от папы и Наташи. Папа был для меня всем, называла его «мапа». Пока был жив, ничего не боялась, он вставал стеной на мою защиту.
Долго уговаривала их с Наташей родить братика или сестричку. Алеша появился на свет, когда мне исполнилось тринадцать. Я очень его ждала, сразу же полюбила, и с годами это чувство лишь усиливается. У нас получилась большая, дружная, отличная семья — мама, папа и двое детей.
В старших классах я определилась с будущей профессией.
— Пойду в медицинский, как бабушка.
— Через мой труп! — воскликнула Большая Берта. — Лягу на пороге: перешагивай! А если не послушаешься, обзвоню знакомых, попрошу, чтобы тебя завалили на экзаменах.
Дедушка Володя объяснил: «Берта умирает с каждым своим больным. Она просто не желает такой судьбы любимой внучке».
