К моменту рождения Феди я уже жила отдельно от родителей, но в том же доме. Они на седьмом этаже, я — на третьем. Папа много работал: снимался, участвовал в сборных концертах, творческих вечерах. Отправляясь в очередную киноэкспедицию, обязательно забегал к нам попрощаться. Заглядывал в комнату, где прямо за дверью стояла Федина кроватка, смотрел на внука, говорил: «Землеройка!» — и уезжал. Я никак не могла взять в толк: «Почему землеройка-то? У Феденьки черные кудрявые волосики, огромные глаза, аккуратный носик — не мальчик, а конфета! Какие могут быть ассоциации с длинноносой серенькой мышкой?!» Тем не менее «землеройкой» Феденька оставался довольно долго, пока однажды, заглянув в кроватку, дед не воскликнул: «Ба! А мужик-то какой классный получается!»
Бэлза официально признал сына и настоял, чтобы он носил его фамилию. Были с его стороны и попытки вернуть наши отношения, но я уже успела понять: жить рядом с человеком, который постоянно играет в литературных героев — д’Артаньяна, Казанову, графа Калиостро, — непросто. Папе эта особенность характера Бэлзы открылась еще раньше, и он очень скоро свел на нет завязавшуюся было дружбу.
С Федей Святослав Игоревич общался довольно часто, особенно в последние годы. Брал на съемки программы «Романтика романса», познакомил его со своим первым сыном. Мне кажется, поначалу Игорь, который старше Феди на десять лет, ревновал отца, но потом парни подружились. У гроба Святослава во время гражданской панихиды они стояли рядом.
Родив сыновей от мужчин, с которыми мне не довелось создать семью, свою долю женского счастья я все-таки получила. Коля — мой бывший студент, мы знакомы сорок лет, четверть века вместе, однако официально зарегистрировали свои отношения только семь лет назад. Инициатором похода в ЗАГС был Николай, объявивший тоном, не терпящим возражений: «Все! Пора жениться!» Я сама сшила себе шикарный туалет и во время бракосочетания выглядела настоящей невестой.