— Я побуду дома, хочу поработать.
Зажмурившись от страха, мой отец произнес:
— Словарь рифм на этой полке слева!
И Ахматова громко рассмеялась.
Наша легендарная квартира на Большой Ордынке, 17 всегда была открыта для гостей. В кабинете отца стояла мебель из карельской березы, в столовой — красного дерева, имелся даже кабинетный рояль. На кухне жила домработница Оля, в детской — няня Мария Тимофеевна. Вскоре у писателя Ардова появилась секретарша Наталья Николаевна. Завтрак плавно переходил в обед. Гости, которые приходили с утра, часто оставались до вечера. Среди них были эстрадные артисты, писатели и поэты, три нобелевских лауреата, между прочим, — Пастернак, а позже Солженицын и Бродский.
Наши родители дружили с певицей Лидией Руслановой. Ее, как известно, арестовали. Когда она освободилась, прямо из тюрьмы пришла к нам на Ордынку. Ардов встретил Русланову словами: «Лидка, я тебе новый анекдот расскажу».
Почему-то мне особенно запомнились вечера. Мы с маленьким Борей пьем чай, нас, детей, сейчас отправят спать. Родители играют в карты, Ахматова при этом присутствует. Папа изображал зятя-грузина, а Ахматова была как бы тещей. Если мама неудачно ходила, папа говорил с сильным акцентом: «Ви мэна парастытэ, мама, я удывляюс вашей дочэри...»
Алеша рос довольно избалованным ребенком. Однажды, еще в Нащокинском, нянька кормила его котлетами, он капризничал, отказывался есть. Ахматова долго наблюдала эту сцену, а потом вежливо спросила: «Алеша, вы не любите котлеты?» На него такое впечатление произвели ее тон и обращение на вы, что он послушно все съел.
Папа питал слабость к бракованным и уцененным предметам. Он часто покупал на Пятницкой подпорченные — давленые — конфеты. Их продавали дешевле. Когда в очередной раз стал ими угощать Анну Андреевну, она спросила: «Их хоть при вас давят?» Юмор в нашей жизни присутствовал всегда. Папа занимался этим профессионально — сочинял фельетоны и смешные рассказы, а Анна Андреевна была очень остроумной. Мы с раннего возраста все это впитывали. Помню, позвонил какой-то человек и попросил к телефону «Анну Аркадьевну». Я понял, что он перепутал отчество Ахматовой и назвал ее как Каренину. «Она уехала к Вронскому», — ответил я ему. Когда повесил трубку, подумал: «Надо было сказать «Отправилась на железную дорогу!»