Консультант подсказывал гениальные вещи: «Убери руки, подними колени с мокрой земли. Когда происходит разряд дефибриллятора, фельдшер не может так сидеть». Отсюда моя дурацкая поза рядом с травмированной девочкой.
Яценко — удивительный. Органичный как собака. Обычно смотрю на артиста и вижу «швы» в его работе. Сашка играет без «швов». Во всяком случае, я их не замечаю. Наверное, он гений.
У нас в театре был свой индикатор органичности — реакция коллег на обман. Например надо было слинять с репетиции. Ты мог провести кого угодно — режиссера, завтруппой, только не своих партнеров. Они сразу все считывали, потому что мы слишком хорошо друг друга чувствовали и знали. Но если ты так врал, что даже свои верили, это считалось высшим пилотажем!
В тот день, кстати, меня впервые «пробило» от кино. Когда закончили снимать сцену, подумал: «Боже мой! Тринадцать часов снимали три минуты экранного времени! А у настоящих врачей три минуты зачастую вмещают в себя целую жизнь...» Как мы видим окружающий мир? Вот здесь я сидел с Борей, там мы встретились с Сашкой. А врачи вспоминают: здесь этого пациента откачали, там этот умер. На скорой помощи работают настоящие фанатики и любители адреналина. В театре то же самое. Ты столько претерпеваешь ради каких-то мгновений творческого подъема и озарения...
— О театре вы можете говорить бесконечно?
— На протяжении пятнадцати лет там была вся моя жизнь. И только в театре возможно полное творческое самовыражение.
Представьте: вы три месяца лепите какой-то образ. Плавненько, спокойненько грузите себя как бутербродик. Накладываете слой за слоем. У нас в деревне опытные тетеньки свинок так кормили: месяцочек — травкой, чтобы была прослоечка мяска, потом комбикормом с топленым салом, чтобы было сальце, и так далее. И ты себя напитываешь. Сначала под руководством режиссера, а потом уже самостоятельно. Увидев, что ты двигаешься в нужном направлении, он может заняться другими делами.
Мне безумно повезло. Я застал мастеров старой школы и такое счастье, как неделя репетиций на сцене в костюмах, неделя генеральных прогонов утро-вечер. Помню, Сергей Иванович Яшин, бывший главный режиссер Театра имени Гоголя, ставил у нас «Бешеные деньги». Я играл Василькова. В день премьеры он позвонил:
— Приди в театр.
— Зачем? У нас нет репетиции. Я хотел...
— Да знаю, чего ты хотел. Трусы постирать утром. Приди в театр. Поброди. Поспи где-нибудь за кулисами. Не надо ничем другим заниматься в этот день. Тебе же играть вечером. Соберись.
В кино все другое. Прежде всего — скорость мышления. Весь опыт, накопленный в театре, ты должен использовать в сто пятьдесят раз быстрее. За минуту научиться делать то, чего не умел раньше. И так, чтобы зритель поверил, что ты делаешь это всю жизнь.