11 февраля 2010 года к полудню Лондон сошел с ума: толпы молодежи собрались в центре и не желали расходиться, Мейфэр была плотно забита тревожно сигналящими автомобилями с траурными лентами, возле одного из трехэтажных кирпичных таунхаусов дежурили полицейские машины и две реанимации, туда-сюда сновали люди. Трагедия случилась всего пару часов назад, но в Интернете новость разлетелась за каких-нибудь десять минут: покончил с собой 40-летний король дизайна и гений подиума Александр МакКуин.
В многоэтажном офисе-студии МакКуина многие из сотрудников, потрясенных этим известием, рыдали в голос; в каждом окне выставили по лилии, на плакате при входе написали: «По свидетельству полиции Александр МакКуин найден мертвым в своей квартире. Не обращаться!!!»
Tого, что случилось, никто не ожидал, напротив, мир находился в ажиотажном предвкушении нового показа МакКуина, который должен был состояться всего через неделю. Тело дизайнера обнаружила его домработница, МакКуин повесился в собственной гардеробной на длинном коричневом ремне. И едва ли это был импульсивный поступок, потому что до этого он явно пытался сделать то же самое в ванной: там нашли привязанный к душу пояс от халата — скорее всего сначала дизайнер собирался повеситься на нем, но у него ничего не вышло…
В доме он был один, вообще постоянно жил один, собственной семьи у него не было. Отец, сестры и брат по какой-то причине — не по религиозной, это факт — отказались от вскрытия тела, чем только усугубили подозрительность ситуации.
Полицейские перерыли весь огромный дом самоубийцы в поисках предсмертной записки или хотя бы каких-то следов, указывающих на возможные причины трагедии. Тщетно.
В столовой остался бокал с недопитым коктейлем из виски с шампанским, который дизайнер, по всей видимости, смешал себе накануне роковой попытки; бокал был хрустальным в форме причудливо вытянутых трубочкой губ. Вообще весь стиль дома МакКуина выдавал эксцентрика — на трех этажах не имелось ни единой обычной вещицы, все эдакое, все с вывертом: вешалки в виде оленьих рогов, стеклянные столы, напоминающие гигантские мыльные пузыри, напольные вазы в виде египетских мумий, диваны-крокодилы…
Однако спальня оказалась вполне обычной: низкая широкая кровать, несколько витых бра на стенах, небольшой столик в углу, на нем стопка журналов... В какой-то момент грязный смятый журнал, валявшийся в углу кровати, привлек внимание одного из следователей. На обложке красовалась женщина в костюме МакКуина, это была певица Бьорк. Журнал явно множество раз служил подставкой для чашек с кофе и бокалов с красным вином. Перевернув его, полицейский заметил, что на обороте что-то торопливо нацарапано несколькими шариковыми ручками, видимо, отказавшимися писать одна за другой. Да это же... Да, именно, это так называемая предсмертная записка МакКуина, вне всякого сомнения!
Полицейский пристально всматривался в кудрявые каракули. «Простите меня. Позаботьтесь о моих собаках. Я вас люблю». Вот, собственно, и все, что на прощание хотел сказать миру гениальный дизайнер, причем совершенно неясно, выражает он любовь только к своим собакам или ко всему остающемуся человечеству…
Полиция выдвинула предварительную версию о причине самоубийства МакКуина: за неделю до этого умерла его мать — Джойс МакКуин. Все без исключения журналы не только в его родной Англии, но и во всем мире цитировали ставшее знаменитым интервью МакКуина 2004 года газете Guardian, которое дизайнер по просьбе журналистов дал своей собственной матери Джойс.
«— Какой твой самый большой страх?
— Умереть раньше тебя.»
Таким образом, самый большой страх МакКуина не реализовался, так как он пережил свою мать, но для него самого это горе могло в самом деле оказаться непосильным грузом, так как изо всей своей семьи МакКуин поддерживал отношения только с матерью. С отцом он уже долгие годы не разговаривал, сестры и брат вращались на каких-то очень далеких для него орбитах, они могли годами даже не перезваниваться. Однако сестры МакКуина рассказали, что пока мать болела и лежала в больнице, Александр ни разу не вырвался ее навестить, хотя постоянно обещал и собирался. Старшая сестра МакКуина — не слишком обаятельная, чопорная особа, — кисло скривилась, когда при ней высказали предположение о необыкновенной привязанности Александра к матери.
— Не больше, чем у других, — процедила она.