Ресторан на нас смотрит. Мы налили: «Витюшка!» — «Никитушка!»
Выпили, тут нам зааплодировал уже весь зал.
Вышли мы оттуда пьяные в задницу. Такси нет, как его вызвать, не знаем, но мимо ехала мусороуборочная машина. Марок у нас было до фига, мы заплатили шоферу и доехали до гостиницы в кабине мусоровоза...
С Никитой мы долго были не разлей вода. Он часто звонил: «Витюшка, Витюшка, я к тебе еду…»
Приезжал, Тамара варила борщ, накрывала стол — она невероятно вкусно готовила…
Дружил я и с Адабашьяном: мы вместе писали сценарий «Одинокого охотника», жили в Воронове, сочиняли и выпивали… Жизнь была очень счастливой, и Тамара ее украшала: она была светской женщиной, мне было приятно ходить с ней в кино, на приемы, дни рождения.
Я никогда не допускал мысли, что могу ее оставить — тем более когда появилась дочка Маша. Хотя другие женщины у меня были, и много...
— Актрисы?
— С актрисами за всю свою длинную жизнь в кино у меня практически не было романов. Мне с ними неинтересно. Актриса — существо, заботящееся не о тебе, а о себе, она постоянно будет рассказывать, как снималась и как хочет сниматься...
Мне интересно с медсестрами, продавщицами и парикмахершами: мы далеки друг от друга.
Контактов с другими женщинами я не избегал, их было много, но «хороший левак укрепляет брак».
Я любил Тамару, любил детей, когда вслед за Машей появился Ваня, страсть удвоилась. Как я могу оставить своих детей? Мне это и в голову не приходило.
— Но ведь женщина всегда чувствует измену.
— Они узнают это по запаху — ты пришел от другой, и жена сразу все понимает. Тамара тоже чувствовала, но за всю нашу жизнь лишь два раза плакала без видимого повода. Я тревожился, начинал расспрашивать: «В чем дело?» — «Нет, Витенька, ничего… Оставь меня в покое. Это женское, дай мне успокоиться».
Она не была покорной, она была мудрой. Тамара оказалась идеальной женой и идеальной матерью. Служила семье, потом стала увлекаться экстрасенсами, дружила с Александром Менем, изучала Блаватскую.
Светская жизнь перестала ее интересовать, она закрылась от людей, из экуменизма вернулась в православие, ушла в общение с монахинями и священниками… А потом просто ушла.
О том, что у нее проблемы, Тамара узнала лет за пять до смерти. Я об этом не догадывался, она все от меня скрывала. Посещала монастыри, молилась, просила, чтобы бог помог ей вылечиться. Я все узнал случайно: «Тамара, что это?» — «Онкология...»
Я пришел в ужас, стал метаться, но была уже четвертая стадия.
Похоронив Тамару, я дал зарок себе и обещание детям: «Новую женщину в дом не приведу». Но полгода спустя у меня случился фантастический роман с молодой девушкой.
Она была красивой, жесткой, властной, невероятно ревнивой. И я увлекся настолько, что познакомил ее со своими детьми. Когда мы встретились, ей было 25, она только что развелась и очень хотела, чтобы мы поженились, мечтала о ребенке... Роман вышел чудовищный по страсти, ревности и неверности с ее стороны. Но я сходил с ума от любви и ничего не мог с собой поделать. Несколько раз ловил ее на изменах, но сам не изменял, хотя очень люблю женщин. Так прошли три года. Она часто жила у меня в мастерской, но вещи не перевозила. Если женщина привезла к тебе свои вещи, то твои можно убирать — они сразу становятся лишними и мешают… Потом ко мне пришел Ваня: «Папа, помнишь наш разговор после кладбища?» — «Конечно». — «Мы с Машей очень тебя просим: не женись, пожалуйста».
