Я беременная. При мне моя ложечка. Денег — ни хрена, Володю тогда еще обворовал партнер. Так начиналась наша новая жизнь…
А первая встреча с Володей произошла в Давосе. Потом мы начали общаться. У нас были проектные интересы. У него — свой, у меня — свой. Володя мечтал на базе Гарварда создать школу формирования политической элиты в России. Поэтому и в меня вцепился.
Так прошел год. Потом снова был Давос. Я в Москве Володе говорю:
— Я еду. А вы?
— И я. Только имейте в виду, я туда еду исключительно ради вас.
В Давосе вечером собралась большая компания, мы должны были ехать в ресторан, а я все тянула.
Говорю:
— Подождите.
— Ну кого ждать?
— Подождите, Сиротинский должен приехать…
А я, к слову, еще была тогда в компании третьего мужа. Но он, кажется, даже внимания не обратил, как я жду Володю.
И вот вдруг Володя врывается в отель. Я вижу его глаза — огромные, распахнутые, вижу, что он ищет кого-то взглядом, находит меня — и сразу облегченно выдыхает… Вот в тот момент я и поняла: у нас что-то начинает закручиваться.
Мы поехали ужинать. А дальше распорядилась судьба. Мой Дима уехал в Швейцарию, у него была там пассия, предварительно поговорив с Сиротинским, чтобы тот меня опекал.
Ну и Володя взялся за дело очень яростно…
Мы поехали в горы. Володя вел машину по горной дороге на огромной скорости, звучала музыка Вивальди, кругом — неописуемые красоты. Я поняла, что рядом сидит мужчина, с которым можно полностью расслабиться и забыть обо всех проблемах. Я и расслабилась.
А потом подумала: ну ладно, это такое приключение, мы же взрослые люди, получили удовольствие, сейчас разбежимся — и все.
Улетела в Москву. Сижу на заседании Думы. И тут раздается звонок, прямо во время заседания фракции. А потом второй, третий, четвертый. И так каждый час.
Начался такой натиск! Все закрытые мною двери просто силой выломали и разбили в щепки. В итоге я не выдержала и сама спросила:
— Ты мне что, руку и сердце предлагаешь?
И Володя просто ответил:
— Да.
Свадьба получилась оригинальной — я была в лаконичном черном платье, расписали нас рано утром, до открытия загса, а на следующий день мы улетели в путешествие.
Когда я была на четвертом месяце беременности Машей, мы решили уехать в Америку. В России в это время был полный беспредел, а там — спокойно. К тому же мы с Володей знали, что у нас должен родиться особый ребенок — таких детей называют «солнечными», — и хотели избежать сенсаций в желтой прессе.
Мы с мужем очень сильно хотели совместного ребенка, и поэтому вопрос о рождении Машеньки даже не стоял.
Это выстраданный, очень желанный плод нашей любви. Мы, конечно, залезли в Интернет и выяснили, что такие детки, как наша будущая малышка, очень умные, самостоятельные, они могут быть счастливы. Если приложить усилия, у них все может получиться. Тогда в чем проблема? Мы готовы были приложить усилия. Это в юности рожаешь ребенка, чтобы его отдать, а в том возрасте, в котором рожали мы, делаешь это для того, чтобы ребенок был рядом, чтобы тратить на него все время и делать это с огромным удовольствием.
В Америке врачи меня не мучили совершенно.
Приходила в больницу раз в неделю — и нормально. Вес прибавлялся сильно — ну, ничего. А мне тогда ужасно хотелось русской еды. Я раздобыла какие-то мясорубки невероятные и лепила котлеты, и пельмени, и вареники... Баклажанную икру покупала, на хлеб мазала. В результате я прибавила 20 килограммов и муж — столько же. А потом худели вместе…
Я на девятом месяце еще в гольф играла и в бассейне плавала брассом.
Потом, когда я уже родила, мы брали Машу, и все вместе шли плавать в океане. Однажды ко мне подошел двухметровый афроамериканец. Начал что-то говорить, но я ничего не разобрала, перепугалась и бросилась к американским родственникам, которые были с нами. Они смеялись: «Ира, он тебе говорил, что видел тебя беременную в бассейне, а теперь ты худая и с ребенком на пляже.