Фон Розенталь знал, что этим авиаотрядом командует Нестеров, с которым ему так и не удалось познакомиться, и не жалел о том, что знакомство не состоялось. В начале войны немецкие и австрийские пилоты еще помнили о воздушном братстве и отдавали друг другу честь в воздухе, теперь они пускают в ход револьверы. Хорошо, что при таких скоростях от них мало толка… Он пролетел над домом, сделал разворот, и тут к нему помчался взлетевший с его собственного аэродрома маленький яростный «моран».
Нестеров был так взбешен, что не надел парашют и не застегнул привязывающий пилота к сиденью ремень. «Моран» был быстрее «альбатроса», им управлял лучший в мире летчик. Нестеров догнал австрийца и попытался сделать то, о чем думал много раз, — ударить его своим шасси.
Но, вероятно, был слишком взбешен, не рассчитал расстояние и скорость, и «моран» врезался в «альбатрос» носом. Сбежавшиеся на аэродром люди ахнули: сперва у «морана» отвалился двигатель, потом из его кабины выпал человек и стремительно полетел к земле. «Альбатрос» протянул еще несколько десятков метров и рухнул на землю — барон фон Розенталь не сумел выбраться из кабины и тоже погиб.
Втоптанные в пол клочки письма княгини Орловой денщик Нестерова вымел тем же вечером. Уцелел лишь маленький обрывок со словами «…я высоко вас ценю и всегда буду вам благодарна…»
Узнав о смерти Нестерова, Ольга Константиновна подумывала надеть полутраур, но решила, что это будет лишним...
P.S. В 1961 году Стрельнинский переулок (в нестеровские времена в нем процветал известный в Москве ресторан «Стрельна») и Большой Эльдорадовский, названный по ресторану «Эльдорадо», переименовали. Теперь они стали улицей Пилота Нестерова.