Сейчас съемочный процесс она уже воспринимает гораздо спокойнее. Этой осенью ездили с ней в Пушкинские Горы, где Юра Мороз снимал «Деревенскую драму». И в Петербурге были на съемках нового сезона «Шифра».
— Дочка в кадр не просится?
— Особого рвения пока не вижу. Способности у нее есть, как и у младшей сестры. Не слишком ратую за то, чтобы дети находились на съемочной площадке, но на улицу их сейчас тоже не отпустишь, а тут хоть среда интересная. На «Шифре», например, Марьяша общалась с костюмерами и гримерами, помогала им по мелочи. В группе очень доброжелательно отнеслись к присутствию ребенка на площадке.
Хорошо помню, с каким интересом сама в детстве посещала папины спектакли. Мой отец Виктор Петрович Панов — основатель и бессменный художественный руководитель Архангельского областного молодежного театра. Мы с ребятами его весь облазили, от чердака до подвала. Это был такой притягательный мир — закулисье!
Папа всегда отличался оригинальными постановками и яркими идеями. Однажды организовал конный поход своего театра по Шенкурскому району Архангельской области и взял меня с собой. Мы останавливались в деревнях и селах, давали представления. Не помню уже, к чему это все было приурочено, возможно к сорокалетию Победы, потому что артисты были в военной форме. Я участвовала в инсценировке басни «Ворона и Лисица». По-моему, мне было лет семь. Интересное получилось путешествие, настоящий квест.
— С таким отцом вы могли стать только артисткой, других вариантов не было?
— Наверное, нет. Хотя в детстве я мечтала о балете.
Сестра Яна, она старше на одиннадцать лет, ходила в танцевальный коллектив Ломоносовского дворца культуры. Там же был хореографический ансамбль «Сказка», где занимались дети разного возраста. Однажды Яна привела меня к ним на новогоднее представление. Это было настолько красиво, что я сразу сказала: «Хочу в ансамбль!» ДК далеко от нашего дома, добираться час с пересадками, а возить меня было некому: родители работают, у сестры другие интересы. Но я понимала, что должна быть тут, это мое. Заявила Яне: «Домой не пойду, пока не согласишься!» И сестра сдалась. Первый год ездили вдвоем, потом я уже добиралась сама.
Приходилось нелегко. Мало того что жила дальше всех — иногда возвращалась с генеральных репетиций, затягивавшихся допоздна, а автобусы уже не ходили, и я шла по морозу пешком с большим кофром, в котором лежал довольно объемный и тяжелый костюм. Оставлять его в ДК не разрешалось. У нас была очень строгая дисциплина: опоздала, отвлекалась, юбку не накрахмалила, не так причесалась — будь добра отжаться двадцать раз.
— И долго вы занимались танцами?
— До четырнадцати лет. Мечтала о хореографическом училище, но, видимо, не проявила необходимого упорства. Тетя жила в Ленинграде, я хотела поехать к ней и поступить в Вагановское. Но я была маминой дочкой, а мама боялась меня отпустить. Однажды приехала к руководителю нашего ансамбля Елене Борисовне Богомоловой, и они вдвоем провели со мной «воспитательную беседу», смысл которой сводился к тому, что балериной мне не стать. Скорее всего, они были правы, но я удивилась: «Странно, танцую в первом ряду, преподаватели хвалят...» Пришлось смириться.