Пока мы были вместе, я работала в отделе молодежной моды в центральном универмаге Челябинска, окончив после школы торговый техникум. Почему меня потянуло в торговлю, ума не приложу: может потому, что тогда это считалось престижным? Я была маленькая, худенькая, но симпатичная, и меня часто отправляли рекламировать новые красивые машины, продававшиеся в зале. Но ни рядом с дорогими иномарками, ни в отделе мужских рубашек счастливой от выбранной профессии я себя не чувствовала. Не нравилось мне торговать — не интересно. И зарплата копеечная, которой после расставания с А. нам с Маринкой стало катастрофически не хватать. Не знаю почему, может, обиженный на то, что ушла от него, А. не платил мне алименты, за все эти годы ни разу не помог. А Маринке передал за семнадцать лет лишь два подарка ко дню рождения.
Удивительного здесь ничего нет, обычная женская история.
Соседка по дому, в который я с Мариной переехала, всю жизнь проработала в одном из лучших ресторанов города — «Малахите». Видя, как мы с дочкой перебиваемся с хлеба на квас, она предложила:
— Давай-ка я тебя к нам пристрою.
— Кто ж меня туда возьмет?!
Приди я в «Малахит» просто так, с улицы, ни за что бы не приняли. Но соседка замолвила словечко, и меня взяли. Правда, курсы официанток мне все-таки пришлось пройти. В «Малахите» и совершила моя судьба неожиданный и невероятный поворот. Правда, не сразу. В первый раз знаменитый Михаил Круг, предложивший мне работу в своем коллективе, уехал ни с чем.
— Ты — дура ненормальная, — сошлись во мнении мои коллеги.
— Откуда я знаю, куда он меня увезет?!
И зачем? — отбивалась я.
Вслед за Мишей в Челябинск приехала еще одна звезда шансона — Катя Огонек. Директор «Малахита» и с ней был в прекрасных отношениях, вместе в бане парились. Вот вернулись они как-то из парной, а Петрович меня окликает:
— Глазко, иди сюда! Смотри, Катя, Круг забрать ее хочет, а она, чокнутая, не едет.
— Миша — человек серьезный, если сказал, все равно заберет, — ответила Огонек.
Я тогда еще не знала, что потом долгие годы буду работать с Катей на одной сцене, а если бы кто сказал, не поверила бы. Уже много позже мы с ней вспоминали нашу первую встречу, и она призналась: «Я тогда сразу поняла — Круг влюбился».
Прошло три месяца. За это время наш Петрович успел съездить в Питер и повстречаться там с Мишей. Только вернулся — ко мне:
— Глазко!
— Что, Александр Петрович?
— Ты вообще нормальная или нет? Мне Круг все уши про тебя прожужжал. Давай уезжай отсюда!
Я глазами хлопаю, а он меня чуть ли не выпроваживает из ресторана. Ошеломляющий кавалерийский наскок Петровича заставил задуматься над предложением Круга еще раз, и через несколько дней я сказала Петровичу, что согласна.
А тут вдруг выяснилось, что Михаил Владимирович вновь приезжает в Челябинск. Петрович не преминул тут же доложить ему: задание выполнено, девушку уговорили. Вместе с директором Круга поднялась в гостиничный номер Миши. Там он меня строгим и будничным голосом известил: «Вы присоединитесь к коллективу в Москве, поедем на гастроли в Волгоград. С сегодняшнего дня вы числитесь у меня костюмером. Все остальное вам расскажет директор».
Тотчас же мне купили билет до столицы, дав несколько дней на сборы. Маринку я оставляла на маму и отчима. Они всегда выручали меня в трудную минуту.
— Так и так, — говорю им, — буду у Круга костюмером.
Мама привыкла мне верить, зная, что я никогда не вру. А отчим засомневался:
— Все ты выдумала. Известный певец вот так ни с того ни с сего берет тебя на работу? Такое только в сказках про Золушку бывает!
Но мама сказала как отрезала:
— Поезжай, о Марине не беспокойся, позаботимся.
И я начала сборы, подойдя к этому делу основательно. Набила дорожную сумку от души, как только молния выдержала. Летела первый раз в жизни, между прочим. Волновалась ужасно — смешно вспоминать. В аэропорту Москвы поволокла баул к остановке такси. Когда спросила водителя, сколько стоит добраться до Павелецкого вокзала, где назначили встречу, он ответил: «Сто».