И только на полпути меня посетила страшная догадка: сообразила, что это в долларах. Я в ресторане хорошо зарабатывала, но не по московским меркам.
— Стойте, стойте. Остановите! — закричала я. — Дальше пойду пешком. У меня нет таких денег!
К счастью, таксист попался хороший, пожалел:
— Давайте я вас на остановке высажу.
А мне и на остановке стоять страшно, и в автобусе тревожно. Каждые пять минут спрашиваю, как бы метро не проскочить. Наконец добралась до «Павелецкой», насмерть перепуганная. Беспрерывно проверяю, на месте ли деньги. Я приехала раньше назначенного времени.
Но вот час пробил, а никто ко мне не подходит! Мобильника нет, что делать? Уже готова была разрыдаться, когда увидела директора Круга — на полчаса опоздал! Мы пошли к микроавтобусу, из которого на меня с любопытством взирали музыканты. Сейчас, думаю, знакомиться будем. Но тут из припаркованного рядом «шестисотого» вышел Миша, поздоровался и усадил к себе в машину на заднее сиденье. Сам сел рядом с водителем и углубился в чтение газеты. До поезда в Волгоград оставалось еще минут сорок.
Когда пришла пора идти на посадку, Миша не стал брать мою сумку. Я тащила ее сама, пока меня не догнал замечательный музыкант, которого люблю до сих пор, — Николай Иванович Чехов.
— Тяжело? — спросил.
— Нормально, — отвечаю, — справлюсь.
— Ну-ка, дай, — Николай Иванович забрал сумку.
Я тогда не знала, что врачи запретили ему носить тяжести, но он только посмеивался:
— У тебя что там, кирпичи?
— Да нет, вещи всякие, утюг...
Как было не взять? Поди знай, что за жизнь ждет. Можно ж меня понять?
В купе моей соседкой оказалась Аня — бэк-вокалистка. Это уже потом ездила с Кругом и Николаем Ивановичем: они внизу, я — наверху. Михаилу Владимировичу нравилось в компании, один он скучал.
А тогда с Аней мы всю дорогу до Волгограда хохотали, она оказалась веселой и доброй.
По возвращении с гастролей Миша снял мне квартиру в Твери. Зарплату я получала в срок. Часть денег отправляла маме с Маринкой, между гастролями мчалась в Челябинск, чтобы увидеть ребенка. Поэтому денег на жизнь оставалось совсем немного, питалась скромно и из вещей почти ничего себе не покупала. Как-то раз Аня приехала ко мне с огромными сумками.
— Что это?
— Ир, я ведь знаю, ты ребенку деньги отправляешь. Я тебе кое-какие продукты привезла.
Когда мы стали жить с Мишей, его немного раздражала наша дружба с Аней. Вроде как у меня уже иной статус, а я веду себя с бэк-вокалисткой на равных. Мы с ней в самолете сядем в соседние кресла и как закатимся от смеха.
Миша пытался мне объяснить, а я не понимала: что плохого в том, что мы дружим? Я и по сей день такая — если люблю человека, наплевать на статус.
Выяснилось, что у Круга никогда не было костюмерши. Эту должность он специально придумал, чтобы меня заманить, — понравилась я ему. Но человеком он был осторожным, с выводами не торопился, решил сначала узнать, какая я. Целый год у нас не было никаких отношений. Все ограничивалось работой и только. И все это время Михаил Владимирович меня проверял, устраивая разные испытания. Например оставит в кармане пиджака доллары и ждет: верну или нет? А мне чужого не надо. Я же тоже не дурочка, понимала, что он может посчитать: «Михаил Владимирович, я костюм ваш гладила, там деньги лежали, хорошо что не спалила».
Или, допустим, рубашки поглажу и несу к нему в номер.
— Михаил Владимирович, — стучу в дверь, — к концерту все готово.
— Коля, — обращается он к Николаю Ивановичу, — что-то мятое все.
— Давайте еще раз проглажу, — тут же соглашаюсь я.
Прихожу во второй раз.
— На плече складка, — говорит Круг, придирчиво разглядывая рубашку.
— Значит, еще пойду гладить.
Я покладистая была, не наглая.