Бедный Шмыков страдал ни за что ни про что!
«И Люба еще за тебя, тварь такую, заступается! — гремел главный из крепких парней, к которому Успенская обращалась уменьшительно-ласково «Толик». — Просит, чтоб мы с тобой помягче. Если бы такой человек за тебя не хлопотал, думаешь, мы стали бы церемониться?! — Успенская все это время не проронила ни слова — сидела, скрестив руки на груди. — Все, хватит переливать из пустого в порожнее! Не хочешь по-хорошему — будешь бомжевать! Собирайся! — скомандовал Толик. — Сначала поедете с моими парнями к тебе, возьмешь документы и с ними — к нотариусу. Оформишь закладную на квартиру».
Поехали. Увидев мою комнатенку в коммуналке и узнав, что «метры» к тому же не мои, а государственные, парни поскучнели и уехали.
Дальше — тишина. Ни звонков, ни визитов. Толик объявился спустя пару месяцев. Услышав в трубке его голос, я похолодела. Однако тон был вполне дружелюбный: «Приезжай на «Красные ворота» в ресторан. Разговор есть».
Толик был с той же компанией, что у Успенской. Начал расспрашивать, как я с ней познакомилась, про первого спонсора, про второго. Я все подробно изложила.
— Да она вам с Валеркой должна памятник поставить! — возмущенно воскликнул «прозревший» Толян, когда я закончила рассказ. — Почему ты тогда мне все не объяснила? Разве такой бы расклад был?
— А мне слово кто-то давал?
— Правда твоя. Интеллигенты вы вшивые с твоим Шмыковым. Ни на первом, ни на втором проекте ничего не заработали. Сама все в той же халупе живешь?
— А где же?
— «Где же», — передразнил Толик. — А вот Орлов за три месяца сумел подняться: до того как пристроился к Успенской, на «шестерке» ездил, а сейчас на новенькой «альфа-ромео» рассекает, квартиру в центре Москвы покупать собирается.
Пообещав «во всем разобраться», Толик отпустил меня восвояси. Чем ему Люба насолила, я — из боязни разгневать — так и не спросила. Спустя пятнадцать лет попытала на эту тему Любу. И услышала версию о том, что Толик был в нее «дико влюблен, звал замуж, но получил отказ и даже грозился за это убить».
Правда это или нет — судить не берусь.
Прошло несколько лет, я работала администратором — то у одной группы, то у другой. Но Любу забыть не могла. Да, с ней бросает то в жар, то в холод, она тебя использует, но Успенская очень талантлива. История с ней, первым исполнителем, которого я «вычислила», была похожа на первую любовь. Продвижением Любы занималась с азартом, верила, что эта певица покорит страну, другие проекты не были столь увлекательными.
В конце 2010 года на Успенскую обрушился Резник. За то, что исполняет песни на его стихи, не имея на это никакого права. Люба рассказывала мне, что Илья Рахмиэлевич приехал в Америку с чемоданом текстов и продал их там композитору Гари Голду по двести долларов за штуку. У Голда, ставшего продюсером Любиного альбома, в который вошли песни на стихи Резника, претензий к исполнительнице якобы не было.
Во всяком случае, в этом уверяла меня Успенская. И так вдруг Любу стало жалко, так захотелось ее увидеть!
Поехала на концерт Успенской, подарила цветы. Она меня, конечно, сразу узнала и ухватилась мертвой хваткой: «Я тебя не отпущу! Поехали со мной!»
А потом всю дорогу со слезами на глазах рассказывала, как ей плохо: «Ладно бы только Резник этот, я ведь с дочкой своей, Танечкой, которая сейчас в Америке, поругалась. Она уже целый месяц трубку не берет, когда звоню. Алиночка, хоть ты меня не бросай! Ты так мне нужна!»
Я осталась у Любы ночевать и услышала от нее подробности невеселой истории с Таней.
Оказалось, девочку год назад отправили учиться в Америку — в престижный колледж с железной дисциплиной. Заплатили за учебу сумасшедшие деньги, дали карточку с реквизитами маминого счета, чтобы «хорошо питалась и одевалась». Любовь и Александр дочку регулярно навещали, каждый раз покупая подарки: навороченную «плазму» в комнату кампуса, где Таня жила с подругой, дорогущие часы. И вот как-то, будучи во Франции, при попытке расплатиться карточкой Успенская услышала: «Простите, мадам, но на вашем счету нет денег!» — «Как «нет»? Там же очень большая сумма была!» Начинают разбираться. Оказывается, Таня сняла на десять месяцев апартаменты на Манхэттене и переехала туда со своей подругой. Плаксин и Успенская летят за океан, пытаются расторгнуть сделку — безуспешно: «Ваша дочь совершеннолетняя, аренда проведена на законном основании».