Словно стену выстроил между собой и окружающими.
С Сергеем мы встретились, когда ему исполнилось тридцать три года. Не буду искать в этой цифре высокий смысл. Но священнослужители, например, определяют ее как важную веху в жизни человека — время глобального переосмысления. В психологии, которой я всю жизнь занимаюсь, считается, что к этому возрасту человек должен найти себя. Но не бывает правил без исключений. У Сережи период взросления затянулся. Он не знал той жизни, которую знают дети из других, менее благополучных семей. Не то чтобы оранжерейный ребенок, но все же: в доме был достаток, родители его обожали, оберегали. Так же, как и старшего брата Александра. А разве это плохо — помогать и поддерживать своих детей, направлять их?
Сыновья появились на свет, когда Василию Семеновичу было около сорока, в этом возрасте мужчины с особым трепетом относятся к наследникам.
Мальчишки совершенно разные. Старший — Саша — очень серьезный, погруженный в себя, сейчас ему сорок, историк, занимается наукой. А Сережка — шебутной, шустрый, в детстве и хулиганил, и дрался. Шутил по этому поводу: «Родителям за меня, конечно, приходилось краснеть, но сами виноваты — зачем назвали в честь Есенина? Поэт был, как известно, хулиганом, вот и меня груз имени обязывает».
А вот учился Сережа на «четверки» и «пятерки», еще ребенком начал писать потрясающие стихи и прозу. Свои сочинения любовно хранил в отдельной папочке, и когда перебрался ко мне, с другими личными вещами перевез и их.
Любил перечитывать, просил: «Ольчик, пожалуйста, послушай». Что и говорить, к себе он относился не то чтобы с большой любовью (не был самовлюбленным эгоистом), скорее с почтением и трепетом.
Сейчас, когда его нет, я перелистываю и перечитываю Сережины тетрадочки и легче становится, словно с ним самим поговорила. Вот одно из моих любимых стихотворений, написанное им в седьмом классе. Сережа говорил, что это перевод из Роберта Фроста, но я считаю автором его, поскольку произведение великого американца совершенно иное по смыслу.
Был желтый лес и пара
дорог.
Как жаль, что нельзя идти сразу по двум.
А я путешественник,
я продрог,
Но как ни старался,
понять не мог,
К какой тяготеет ум.
За первой взгляд убегает
в тень,
Там меньше зеленой и сочной
травы.
А вот вторая, не видно
совсем,
Но я выбираю ее.
Затем, Чтоб стали они равны.
— Зачем-то же я живу, для чего-то Бог меня создал, — говорил Сережа и тут же сам себе отвечал: — Может быть для того, чтобы я нашел свой путь, свою дорогу.
— А ты никогда не хотел продолжить династию, стать актером?
— спрашивала я.
Сережа пожимал плечами. Он и сам не знал, к чему у него «тяготеет ум», — все же чувствовалась некоторая подростковая инфантильность. Сергей очень доверял родителям и привык жить так, как они ему советовали.
Окончил элитную языковую московскую школу. В середине девяностых учился в США по студенческому обмену, чего в те годы немногие могли себе позволить. Однажды с чертиками в глазах признался, что в Америке, как и почти все тамошние студенты, пробовал курить «травку».
После его смерти поползли слухи о наркозависимости.
Источником сплетен были так называемые бывшие друзья, с удовольствием дававшие интервью «желтой» прессе. Но с этими «друзьями», я точно знаю, Сергей не общался со школьной скамьи. И судили они о нем весьма своеобразно: один что-то сказал, второй додумал, третий передал...
Например узнали, что Сережка состоял в благотворительной организации «Центр здоровой молодежи», помогающей наркозависимым и алкоголикам. Был тут же сделан вывод: он там, конечно, лечился!
Человек любит позлорадствовать: и на Солнце есть пятна, вот и у звездной четы Ланового и Купченко нашлось уязвимое место — наркозависимый сын.
