Она решила перебраться к нам. Свекровь, несмотря на почтенный возраст, была изящная и очень красивая, но с повязкой на глазу выглядела довольно комично.
На следующий день Эльдор уехал по делам и мы остались дома вдвоем. Я сказала:
— Сын вас так любит! Говорит, что я на вас похожа. Просит причесываться как вы.
— Правда? — она просияла.
Дальше — больше. Я призналась, что не люблю, когда кто-то другой моет у меня посуду. Она: «Я тоже не люблю!» Посетовала, что в Москве не принято переобуваться, приходя в дом, а я просто ненавижу, когда под ногами скрипит земля, и она поддержала: «Я тоже!» Окончательно я расположила свекровь к себе, когда попросила научить готовить любимые блюда Эльдора.
Через пару дней к нам в гости пришли друзья, братья Вайнеры, и мы с Мукамбар Усмановной вместе приготовили самсу и плов.
Свекровь пробыла неделю, и мы с ней очень подружились. Когда она вернулась в Ташкент, оттуда пошли посылки с коврами, фруктами.
В один из приездов Мукамбар Усмановна подарила мне бриллиантовые сережки и кольцо. У меня и без того украшений хватало, спасибо Наталье Петровне Кончаловской, но я не стала отказываться, чтобы не обидеть свекровь, а Эльдору потихоньку от нее предложила: «Давай уберем это подальше, а потом подарим Лиле — от бабушки, когда будет замуж выходить».
И вот прошло какое-то время, Лиля собралась замуж и Мукамбар Усмановна приехала на свадьбу. Стала сокрушаться, что нет достойного подарка. И тут я: «Как же нет? Сережки и кольцо с бриллиантами. Возьмите». Когда достала «заначку», она так обрадовалась!
Правнучку, Лилину дочку Аню, Мукамбар Усмановна уже не увидела — умерла от тяжелой болезни. Несколько раз приезжала в Москву на лечение, жила у нас, и я видела, как она мучилась. Боли были невыносимые. Мать хотела побыть с сыном, с ним ей вроде становилось легче, а он ее избегал, старался поменьше бывать дома. Она спрашивала:
— Наташа, где Эльдорчик?
— На работе, — врала я.
— Сколько можно работать? Он каждый день после двенадцати возвращается!
Я молчала. Язык не поворачивался сказать, что любимый Эльдорчик сидит у Вайнеров в соседнем доме. Но и смотреть на ее мучения не было сил. Однажды попробовала повлиять на мужа: «Как ты можешь так обращаться с матерью?! Ей недолго осталось!» Он не слушал и все равно старался улизнуть, переложить на меня заботы о больной. Я привязалась к этой милой женщине и искренне скорбела, когда она ушла...
Пока не началась Перестройка, мы с Эльдором жили неплохо. Самым страшным периодом, как и у всех, стало начало девяностых: кино не снималось, работы не было. Эльдор переживал, что не может больше содержать семью, и очень переменился. Тогда, впрочем, многие менялись на глазах.
Из-за денег с людьми происходили удивительные метаморфозы.
Был у Эльдора друг — Юра Коваленко, замдиректора Киностудии имени Горького. Дружили лет тридцать, в баню ходили каждую неделю, но рыночная экономика сделала одного из них богатым, а другого — практически нищим. Однажды Коваленко предложил:
— Слушай, в окрестностях Загорска продаются прекрасные участки. Я себе уже взял. И ты бери. Построимся рядом.
— Юра, мне за баню заплатить нечем, какой участок? — ответил Эльдор.
Он еще верил в дружбу и, сняв комедию «Трам-тарарам, или Бухты-барахты» с Александром Панкратовым- Черным, поспособствовал тому, чтобы агентство, финансировавшее съемки, поручило проводить переговоры по реализации, маркетинг и рекламу фильма компании, которой руководил Юра.