Коваленко этого, видимо, показалось мало. Как впоследствии установил арбитражный суд, он ухитрился передать авторские права на картину, которыми сам не обладал, еще одной структуре. Наверное, неплохо заработал, а его друзья Эльдор и Саша не получили ни копейки от обещанных процентов прибыли. Инвестор вообще влез в долги и фактически обанкротился. Даже после суда взять с этой фирмы оказалось нечего — видимо, Коваленко предусмотрительно «увел» денежки со счета. И это ближайший человек, с которым мы дружили семьями!
Случаев обмана и предательства было много. Мы с трудом сводили концы с концами, и тут из Америки приехала сестра Эльдора — Эльмира Уразбаева.
Когда-то она была очень известной джазовой певицей, вела «Голубые огоньки», а потом эмигрировала вместе с дочкой Леной. Эльмира стала уговаривать Эльдора уехать в США. Я была в ужасе. Кошмар грозил повториться, как будто я готовила мужей для заграницы.
Эльмира видела, что я прекрасно готовлю и вообще человек трудолюбивый, и предложила открыть в Америке ресторан. Деньги у нее были, да и Лена, вышедшая замуж за американского продюсера, могла помочь. «Ты не думай, — уговаривала Эльмира, — мы не будем стоять у плиты, а только приглядывать за бизнесом, по очереди. Неделю — я, неделю — ты. Эльдор станет возить продукты».
Эльдор загорелся идеей уехать в Штаты, а я не поддавалась на уговоры. Муж злился, и это стало началом нашего раздора.
Однажды Эльмира принесла анкеты из посольства США. Американцы проводили какой-то конкурс. Победитель получал вид на жительство с правом на работу. Эльмира предложила нам с Эльдором заполнить бумаги — для смеха. Мы заполнили и думать о них забыли, а через какое-то время пришло письмо. В нем сообщалось, что я получила вид на жительство. Эльдор в это время был в Матвеевском, в Доме творчества кинематографистов. Позвонила ему — тут же примчался, стал переводить бумаги, вложенные в конверт. Я не понимала, чего он суетится, ведь в Америку не собиралась. Тем более что и взять с собой никого не могла. Дети были уже взрослые, Эльдор — не муж.
Сказала:
— Никуда не поеду. Что я буду там делать? Сидеть в четырех стенах? Машину водить не умею и языка не знаю.
А Эльмира с Эльдором уговаривали:
— Почему не съездить, если выпала возможность? Надо обязательно оформить бумаги.
Собрала необходимые справки, заполнила еще несколько анкет, все отправила и опять забыла об Америке, а через пару месяцев пришел вызов на собеседование. Я не пошла, хотя из посольства звонили несколько раз, уговаривали прийти в любое удобное время! Эльдор, глядя на меня, весь извелся. Так хотелось ему отправить меня в Штаты и самому туда съехать. А я не сдавалась!
Он страшно злился и стал все чаще сбегать в Матвеевское, как будто там ему было лучше, чем дома. А я вдруг поняла, что чувствую себя гораздо комфортнее, когда он отсутствует. Эльдор сделался очень раздражительным и озлобленным из-за всей этой чернухи — безработицы, безденежья, предательств. Хотя при желании мог изменить свою жизнь. Уразбаеву три раза предлагали стать директором Киностудии имени Горького. К нам домой приезжали делегации молодых режиссеров, а он отказывался. В первый раз уступил директорство Александру Рыбину, во второй — Сергею Ливневу, в третий — Владимиру Грамматикову. Я его подкалывала:
— Почему ты отказываешься? Я очень хочу быть госпожой директоршей, ездить с тобой на переговоры.
— Посмотри на меня, — отвечал он, — как я могу с такой азиатской внешностью быть руководителем второй студии страны?
— Очень даже можешь. Армянин Карен Шахназаров руководит «Мосфильмом», и никого это не коробит.
Видимо, Эльдор побаивался ответственности и не знал, за что хвататься. Тогда создавалось очень много частных студий, и это дело казалось более выгодным. Его друзья, Шахназаров и Бородянский, снимали фильмы и ему предлагали, а Уразбаев все метался и не мог сделать выбор: то ли здесь оставаться, то ли ехать в Америку? Все прошляпил и злился на весь белый свет.
Его все раздражало. Однажды купила букет искусственных лилий, практически не отличавшихся от живых.