— Или я, или она!
— Ну если ты так настаиваешь, тогда — до свидания!
Они расстались. А мы стали жить вместе, насколько это возможно в общежитии, даже снимали комнату. И в какой-то момент я поймала себя на том, что не могу жить без этого человека. Помню, как мы с Толей вместе ездили на рыбалку. Это было невиданное доверие — обычно женщин на рыбалку не берут. Уезжали месяца на полтора в совершенно безлюдные места, тащили на себе тяжеленные рюкзаки с палаткой, лодкой и продуктами. Это был настоящий рай в шалаше. Толя сидел с удочкой, а я читала ему вслух Андрея Платонова. Вечером у костра чистила рыбу, он варил уху. В такие моменты я была счастлива. А потом мы возвращались в общежитскую комнатку и счастье куда-то испарялось...
На третьем курсе я легла в больницу, чтобы прервать беременность, Толя ко мне туда даже не пришел. Возвращаюсь в общежитие, а за дверью нашей комнаты слышу ха-ха-ха да хи-хи-хи. Стучу, никто не открывает. Спускаюсь к вахтерше. «Да это Лобоцкий с Ленкой», — объясняет она.
Я стояла в коридоре, тупо смотрела в окно и с отчаянием думала: «Все, сейчас возьму и выброшусь!» Слава богу, ума хватило, я просто уехала к бабушке на Украину, ничего не сказав Толе. Мы с друзьями детства пошли в поход, поставили палатку на берегу Десны, развели костер. И вдруг ближе к ночи прибегает испуганный соседский мальчик: «Какой-то дядька идет сюда с топором!» Подходит к нашему костру этот дядька, и я узнаю в нем... Толю. Оказывается, он приехал искать меня в «лесах Черниговщины». И нашел. Не знаю, может, совесть его заела...
Помню, как шли с ним на рассвете километров десять в полной тишине. Оказавшись в доме, молча обнялись и долго так стояли. Вот тогда я поняла: несмотря ни на что, мы любим друг друга...
Но примирение продолжалось недолго. Однажды Толя пошел провожать нашу однокурсницу-москвичку и не вернулся до утра. Это был удар под дых! Чтобы забыть Лобоцкого, я завела отношения со взрослым и состоятельным человеком. Борис Львович был галантным кавалером, возил нас с Лариской в Архангельское, водил в рестораны. Формально он работал завпроизводством в каком-то баре, на самом деле был заядлым картежником. Ради меня Борис Львович оставил жену и ребенка, стал разменивать квартиру, более того — попросил у мамы моей руки. Но она ему сказала: «Не думаю, что Лена вас любит. Она просто благодарна вам за то, что поддерживаете ее в трудную минуту». И была права...
