Вот еще эпизод: во время первых выступлений за границей — мы поехали в Германию — меня облагодетельствовала немецкая семья, в которой я жила, презентовав маленькой русской танцовщице чемодан вещей. Чего там только не было — кроссовки с разноцветными шнурками, пакет жвачки, куртки ярких, флуоресцентных цветов... Для девчонки по тем временам это было все равно что привезти домой чемодан с миллионом долларов. По крайней мере, эмоций испытала точно на такую сумму! Подобного роскошного гардероба в то время не было ни у кого из знакомых. На следующий день после возвращения в Москву мы снова сели в поезд и поехали на гастроли в «Артек». Чемодан, который даже не успела разобрать, я поставила у изголовья полки в плацкартном вагоне, предвкушая, как буду щеголять в обновках на Черном море. Ночью проснулась, открыла глаза и увидела, как мой чемоданчик уносит неизвестный дяденька. Проводив его сонным взглядом, закрыла глаза. Утром надо мной сгрудились ребята:
— Аня, у тебя чемодан украли!!!
— Знаю, — только и ответила я.
Глупо тратить нервы по таким поводам: если что-то ушло, значит, потом придет еще больше. Помяли машину, обронила колечко — не беда. Не дай бог терять близких людей, а остальное — в общем-то, ерунда. Оптимистичный взгляд на жизнь достался мне от папы. Я его точная копия и внешне, и по характеру. Хотя, конечно же, он был лучше — веселее, позитивнее, благороднее...
Папа с мамой действительно достойны восхищения и удивления: не каждый сможет сохранить терпение и проявить мудрость, учитывая фортели, которые я выкидывала. Например, став октябренком и получив значок с портретом маленького Ленина, я недолго думая отправилась в Коломенский парк, рядом с которым мы жили, нашла иностранца и предложила: «Жвачка чендж?»
Сделка прошла успешно. Но последствия оказались плачевными. На месте преступления меня поймал выросший словно из-под земли директор школы и отвел в детскую комнату милиции. Сейчас эти события кажутся комичными, но тогда было не до смеха. Милиционер объяснил мне кошмарную идеологическую подоплеку проступка. Позвонили родителям. Маму я не боялась — никакой угрозы от нее исходить не могло. Она хлопотала вокруг меня как наседка. Стоило сказать утром «Что-то живот побаливает...» — как мама тут же говорила: «Деточка! Ложись в кровать. Никуда сегодня не пойдешь». А папу я воспринимала как божество и очень боялась его расстроить. Мы понимали друг друга без слов, он никогда не читал морали. Хватало взгляда с упреком, и я ощущала искреннее раскаяние. Но и папа не только не ругал меня, а пошел в магазин «Березка», где в советское время продавали импортные товары, и накупил жвачки.
