У нее сильный характер, но сестру часто бросает в крайности. Не пила по году, потом опять принималась за старое. Она чудом спасла себя. И сотни других людей вокруг себя благодаря своему влиянию. Она пришла в церковь и привела за собой много заблудших душ…
С Катей произошло обыкновенное чудо. То, что она с нами сейчас, это невероятно…
С Мишей Рощиным они в итоге все же расстались. Однажды Катя застукала в своей постели другую женщину. Все осложнялось тем, что та была Катиной подругой. Ира помогала Кате по хозяйству, смотрела за ребенком. История нашей мамы с домработницей повторилась. Правда, Миша, в отличие от нашего папы, женился на Ирине…
Спустя годы, когда вся эта история перемололась, я с Мишей подружился.
И стал его уважать. Заезжал к нему в гости, наведывался в Переделкино. Мы даже с ним пытались вместе написать сценарий «Роковая ошибка».
Сестра с Рощиным как-то умудрились при их безалаберном образе жизни совместно купить квартиру. Когда Катя ушла, опять все оставила мужу.
То, что она в прямом смысле (надеюсь, и я) бессребреница, я понял, когда временно поселился в общежитие МХАТа в Леонтьевском переулке. К деньгам у сестры отношение всегда было спокойное: есть они — хорошо, нет их — еще лучше. Катя ушла от Рощина, и ей от родного МХАТа дали комнату в подвале общежития. Катя переехала жить к маме, а я — вместо нее в эту комнатку. Так вот как-то Кама Гинкас, который тоже там жил, удивленно спросил меня: «А что это вы серебром разбрасываетесь?»
И показал мне вилки и ножи, которые Катя притащила из дома в общежитие. А мы даже не задумывались, серебряные они или нет. Ложки и ложки...
С последним своим мужем, художником Андреем Ларионовым, Катя познакомилась на картине «Ключ без права передачи». Режиссер Динара Асанова где-то его нашла и уговорила сниматься. Он очень порядочный человек. Катя с Андреем венчались. А потом они, как водится, разошлись и много лет после развода не виделись. Но когда Андрей серьезно заболел, Катя бросилась ему помогать, лечить, укладывать в больницы. Он до сих пор периодически приезжает в Москву на обследование. Останавливается у меня, ездит в гости к Кате.
Она вообще такая — мать Тереза. Один наш общий друг, Зарий Хухим, назвал ее, простите, «говнособирательницей» — мол, вечно вокруг себя всякое собирает, кормит, одевает, лечит.
И действительно, она до сих пор ищет убогих и им помогает. И сейчас с ней какой-то Веревкин ходит, она ему покровительствует. Катя обязательно должна всю себя отдать, пожертвовать, спасти кого-то!
А сколько Катиных крестников по всей Москве живет! Та же Катя Шукшина, старшая дочь Василия Макаровича от Вики Сафроновой. Катя крестила и Влада Галкина. Тоже, получается, наши родственники. Когда-то сестра очень была дружна с мамой Влада Леной Сухачевой. Они познакомились на съемках говорухинского «Тома Сойера». В этом фильме 9-летний Влад Галкин играл Гекльберри Финна, а Митя Рощин, Катин сын, снимался в эпизоде. Мальчики на съемках очень подружились. Помню, как Катя самоотверженно возила Лену после съемок чуть ли не каждый день в город Жуковский, где та жила.
Лена притворялась, что больна, а моя сердобольная Катя ее жалела. Лена иной раз подмигивала мне за ее спиной: мол, ну и малахольная у тебя сестра!
Мы с Катей сейчас редко видимся. Жизнь такая! Ведь не в деревне живем, а в Москве. Катя снимает трехкомнатную квартиру в Доме отдыха администрации президента в Архангельском. Две речки, парк, охрана. С одной своей привычкой она так и не рассталась — ее дверь по-прежнему не запирается…
Слава богу, там, в Архангельском, нет такого проходного двора, как в Москве. Сын мудро ее оградил. У него, правда, тоже все нараспашку. Однажды у отца Дмитрия из алтаря украли телефон. Он говорит: «Ничего, скоро Страшный суд, и я наконец-то узнаю, кто украл мой любимый мобильник!»
В церковь я пришел первым.
Катя — лет через пять после меня. В каком-то смысле здесь я стал для нее примером. Она крестилась в 80-м, времена уже изменились. Но она пошла дальше меня, потому что у нее характер крутой. Она готова была бросить театр и кино совершенно, уйти из профессии!
А ведь было время — она называла меня «святошей» и материла, когда я приходил с церковной службы домой. Ей религию заменяло искусство, песни Окуджавы, Достоевский, театр Чехова, живопись импрессионистов...
Ее сын Митя, как и мы когда-то с Катей, поступил во ВГИК. Учился там на курсе Соловьева. Мы же все родственники! Попал он к нему случайно, для него и так все вузы были открыты: еще бы — сын драматурга и знаменитой актрисы.
Первой Митиной любовью была Лена Корикова, они сокурсники.
С ними учился и Ваня Охлобыстин. Митя женился на дочке скульптора Клыкова Любе, нарожал семерых детей. Ушел из профессии.
Дмитрий уже протоирей, у себя в приходе он главный. Что-то его в эту сторону повело, он оказался глубоким человеком. Представить невозможно, чтобы Митя одновременно снимался в кино и служил в храме. Тот же Ваня Охлобыстин снял все-таки рясу ради съемок… Мой сын Василий — совсем другой. Он — единственный из нашей семьи, кто пожертвовал своими творческими генами. Вася строит сейчас экологически чистую энергетику и собирается заняться сельским хозяйством.