Попросил родных смотреть в другой комнате, благо в квартире стояло два телевизора. Когда последняя серия закончилась, меня колотило, был в истерическом состоянии, не мог пошевельнуться. Вдруг раздается звонок в дверь. Теща кричит: «Володя, родители пришли!» Вышел в коридор и застыл: ведь рассказывал в картине про нашу семейную трагедию, сыграл смертельную болезнь, которая унесла Славу. Поднял взгляд на маму и увидел, как ее глаза наполняются слезами.
Она притянула к себе мое лицо, поцеловала и произнесла: «Спасибо, сыночек». И папа добавил: «Спасибо». А потом мы все обнялись и разрыдались. Слова родителей стали высшей оценкой моей работы.
За эту роль я получил премию Ленинского комсомола. В «Как закалялась сталь» герои прокладывали узкоколейку, тема оказалась крайне актуальной — ведь страна приступала к строительству БАМа. Позже мне приходили письма с Дальнего Востока, где люди писали: уехал по комсомольской путевке на БАМ, когда посмотрел ваш фильм. Меня избрали делегатом XVII съезда комсомола, толкал пламенную речь перед генсеком Брежневым и даже целовался с ним в кулисах. Тот первый партийный поцелуй никогда не забуду, позже целовался и с главным коммунистом ГДР Эрихом Хонеккером, и с Фиделем Кастро.
Друзья, слушая мой рассказ о встрече с самим Брежневым, недоумевали: «Что ж ты не сказал, что у тебя нет квартиры?» А я тогда забыл обо всем на свете, так был счастлив. Какая квартира? О чем вы?
После премьеры Юрий Завадский позвал в труппу Театра имени Моссовета. Приехал в Харьков забирать трудовую книжку. Местное отделение общества «Знание» попросило меня выступить перед студентами. Был ошарашен: за это предложили баснословную по тем временам сумму — сто рублей. Оказывается, на мой творческий вечер продавали билеты. Зал был полон, восторженные глаза девчонок до сих пор сияют в сердце.
Рассказал им о себе, о съемках, ответил на вопросы и закончил словами: «Спасибо за внимание. Мне пора, а то опоздаю на поезд в Москву».
Девчонки как ломанулись на сцену с визгами! В кулисах висела пожарная лестница, я бросился к ней, стал карабкаться вверх, словно обезьяна. Думал — сбегу, но не тут-то было. Поклонницы ухватили за джинсы, повисли и буквально стянули с меня штаны. Спасли устроители мероприятия, призвавшие на помощь несколько мужчин поздоровее. Меня отбили и сопроводили на вокзал, посадили в вагон. С тех пор когда встречался со зрителями, всегда ставил условие: нужна охрана.
Несмотря на бешеную популярность, звездной болезнью я не заболел. Некогда было, много снимался. Никакой необходимости работать Аллоньке не было. В двадцать пять лет я уже ездил на черной «Волге». Слава богу, мне досталась мудрая женщина, она полностью посвятила себя семье. Естественно, когда я шел в труппу «Моссовета», поставил условие, чтобы помогли перевезти семью в Москву.
Помню, как во двор дома на Манежной, где я остановился у родственников, въехал голубой «ситроен» Галины Улановой — жены Завадского, как водитель распахнул передо мной дверцу и повез знакомиться с Юрием Александровичем. «Квартира? Получите через две недели. Завтра же начнем репетировать роль Раскольникова», — пообещал Завадский.
В спектакле «Петербургские сновидения» роль Родиона Романовича играл Гена Бортников, Сонечку Мармеладову — Ия Саввина. Когда Завадский посмотрел «Как закалялась сталь», тут же загорелся и решил обновить состав, заменить возрастных актеров на меня и Валю Кареву. Правда, ни одного из своих обещаний Юрий Александрович не выполнил, он тогда улетел на три месяца в Америку преподавать.