За этот самостоятельный отрывок, первый свой режиссерский опыт, Никита получил «отлично», воодушевился, говорит: «Коль, давай поставим «12 разгневанных мужчин». Ты фильм видел? Будешь играть главную роль, которую исполнил Генри Фонда. Супермен — один из двенадцати присяжных, ломает их всех, побеждает...»
Прочитал инсценировку — понравилось. Только начали репетировать, как в училище вывесили приказ об отчислении Никиты. Но Михалков был так увлечен работой, что бросить ее не смог. Когда педагоги уходили, мы открывали окошко, в которое он тайно проникал и проводил репетиции. В итоге Захава засчитал нам эту постановку как дипломную работу курса. Мы ее потом играли по всей Москве, она стала хитом. На шестидесятилетии Никиты сказал ему в шутку: «Я вывел в жизнь трех гениев — Андрона, Андрея и тебя».
Отношения меж нами не всегда были радужными. Случалось, и тучи набегали. Когда Никита снимал «Несколько дней из жизни И.И. Обломова», сказал мне: «Для тебя есть отличная роль». Ну, думаю, наконец-то! Читаю сценарий и понимаю: роли нет. Мне предлагают сыграть какого-то безымянного гостя на обеде у Ольги Ильинской. Говорю Никите:
— Что мне здесь делать?
— Коля, мы снимем с тобой потрясающий эпизод. У меня даже небольшие роли играют актеры экстра-класса. Ты мне нужен! А я потом снимусь у тебя — где скажешь. Приезжай в Пущино, все будет хорошо.
Никита умеет уговаривать, я поехал. В гостиницу поселился часа в четыре дня. Ждал: сейчас Михалков позовет к себе, знает ведь, что друг приехал. Прождал до вечера, не дождался, лег спать. На следующий день подняли в шесть утра, запихнули вместе с массовкой в общий автобус и повезли на площадку. Уже нехорошо: я все-таки три десятка ролей сыграл. Оделся, загримировался. Попросили встать у дерева, сняли крупный план. После этого Никита объявляет:
— Сейчас — твоя сцена, будешь с этим актером делать английский бокс.
И подводит изломанное существо мужского пола сомнительной ориентации.
— Я не знаю, что такое английский бокс.
Никита показывает мне изящные движения, как будто зайчик бьет лапкой. Я отвел его в сторонку:
— Ты хочешь, чтобы благодаря этой роли ко мне намертво приклеился ярлык «голубого»? Они и так после «Иванова детства» вокруг роились, проходу не давали, комплименты сыпали: ах какие у вас глаза, какие пальцы!..
— Ну, ты же актер, ты же должен...
— Да ничего я тебе не должен.
Развернулся и уехал. Моя фамилия есть в титрах «Обломова», но от меня там остался лишь один крупный план. После этого мы с Никитой не пересекались лет пятнадцать.
Читая сценарий, я редко ошибаюсь в том, какой получится фильм. Так было, когда Петр Тодоровский предложил мне роль Нетужилина в «Военно-полевом романе». Это моя любимая картина. Более профессионального и эмоционального сценария в жизни не читал! Пришел на студию. Увидел Тодоровского и сказал: «Заканчивайте кинопробы. Эту роль никому не отдам!» Потом выяснилось, что я и Чурикова были у режиссера первыми кандидатами. Во время съемок Петр Ефимович страшно нервничал, а я каждое утро говорил ему:
— Это будет потрясающий фильм.