У папы всегда был острый глаз, а с годами к редкому дару прибавились еще и обширные знания разных течений живописи, стилей, в которых работали большие художники. Благодаря этому он мгновенно вылавливал среди выставленных вещей ценные предметы искусства. У Олега таких серьезных познаний в западной живописи не было, но он обладал хорошим вкусом и после того как папа его поднатаскал, почти из каждой поездки по распродажам привозил домой что-то ценное.
«Охота за искусством» всегда начиналась с того, что в субботу или воскресенье мы вчетвером усаживались в машину и отправлялись по заранее намеченному маршруту — в руках у мамы был листок с адресами гаражных распродаж, которые семья сочла многообещающими. Когда прибывали на очередную точку, мужчины с горящими от азарта глазами начинали охоту...
Мои родители ушли в середине девяностых, и следующие двадцать лет мы ездили на распродажи вдвоем или Олег отправлялся туда один.
После объединения двух коллекций картин в нашем доме стало столько, что стен уже не хватало, и муж постоянно менял экспозицию: часть полотен убирал в хранилище, а на их место вешал те, что доставал из запасников. Все как в настоящем музее! Иногда, возвращаясь после работы домой, я обнаруживала, что перевешены все картины.
Природа одарила Олега сполна — прекрасной внешностью, актерским талантом, художественным вкусом, музыкальностью. Игре на фортепиано он научился, когда маленьким мальчиком два года жил с мамой в Лейпциге. Варвара Ивановна была откомандирована в Германию корректором типографии, где печатали учебники для советских детей и русскую классическую литературу. Ведь многие книги на оккупированной фашистами территории были уничтожены.
На месте Варвара Ивановна наняла для сына преподавателя, и Олег буквально с первого занятия страстно увлекся музыкой. Однокурсница Видова по ВГИКу — актриса, режиссер и сценарист Нина Шорина вспоминала, как в перерывах между лекциями он садился за пианино в холле и играл, играл, играл. То же самое происходило на «Мосфильме», куда он приезжал на пробы или съемки. К моменту нашей встречи кроме классических произведений Олег исполнял много собственных композиций. Как правило, это были импровизации, отражавшие его настроение в данный момент. Если нас приглашали в дом, где было фортепиано, рано или поздно он откидывал крышку клавиатуры и начинал играть.
— А по хозяйству Олег что-то делал? Судя по тому, что еще подростком взял и соорудил из самоката мотоцикл, он был весьма умелым...
— Ему нравилось ухаживать за деревьями и цветами на участках вокруг наших домов. В каждом из трех домов у нас был садовник, и Олег часто с ними спорил по поводу места посадки и ухода за разными растениями. Поливал все всегда только сам.
Если в доме что-то ломалось, муж тут же выдвигал с десяток инновационных идей, как временно, до прихода мастера, решить проблему. У него вообще был очень изобретательный ум. Однажды захлопнул дверь дома в Малибу, оставив ключи внутри. Проникнуть через окна в комнаты первого этажа было невозможно, и он, прихватив гамак, полез по стремянке на крышу. Там зацепил один конец гамака за дымоход, выставил окно в мансарде и спустился по плетеному шезлонгу, как по канату, в гостиную.
Для меня эта и подобные истории были свидетельством ребячества, которое навсегда осталось в характере Олега. А еще он иногда умилял меня своими простодушием и доверчивостью.
Я старалась дарить мужу то, что ему нравилось. Перехвачу заинтересованный взгляд, который Олег остановил на жакете, костюме, еду в этот магазин на следующий день и покупаю. Муж, увидев подарок, удивляется: «Ну как ты угадала, что я хочу именно такой?!» А с одной покупкой связана целая история.
Олегу всегда нравились ковбойские сапоги, но это довольно дорогая обувь. Мы объездили несколько магазинов, и везде, услышав цену приглянувшейся пары, он говорил: «Нет-нет, такую сумму я потратить не готов». В пятом по счету магазине, пока муж рассматривал сапоги, я отвела женщину-консультанта в сторонку: «Пожалуйста, что бы ему сейчас ни понравилось, скажите, будто пара стоит сто долларов. Разницу я заплачу». Став обладателем ковбойских сапог, Олег так радовался! И всем русским потом рассказывал: «Если вам нравятся мои сапоги, то в таком-то магазине они стоят всего сто долларов!» Свой секрет я ему так и не открыла...