А «Синтезатор любви» Хейфец поставил как прекрасную веселую историю. Я играла лысую девчонку и во втором акте появлялась на сцене под аплодисменты, все мои сцены шли на аплодисментах. Толя Лобоцкий был моим папой, Оля Прокофьева — моей мамой, Таня Аугшкап — моей куклой-роботом. В общем, получилась очень смешная история, я обожала этот спектакль. Там очень трогательный финал, потому что девочка переживает развод родителей. Леонид Ефимович всегда относился ко мне с нежностью и большой любовью. У меня могло с ним быть еще больше работ, просто я периодически изменяла театру с кино, поэтому не сложилось. У нас были запланированы две большие постановки, но я уехала тогда на Кубу на съемки сериала «Золото «Глории» и не смогла их выпустить.
— Что вспоминается о вашем участии в спектаклях Центра драматургии и режиссуры Казанцева и Рощина?
— В Центре драматургии Казанцева и Рощина я сыграла всего один спектакль. На мой взгляд, более успешный был у меня в «Дебют-центре», назывался «Последние новости мужского платья», автор Ксения Драгунская, режиссер Николай Крутиков. Меня даже наградили премией за этот дебют. Получила роль, когда как раз выпускалась из ГИТИСа. Было здорово, я обожала этот спектакль! Когда пришло время его снимать с репертуара, чувствовала, будто бы что-то личное от себя отрывала, вроде руки. Была сильно привязана к этой роли. Ксения Драгунская — великий драматург, прекрасный!
— Почему вы ушли из труппы Театра Маяковского?
— Определенной причины назвать не могу. Просто пришло время. Все должны вылетать из родительского гнезда. Будем считать, что Театр Маяковского был своеобразным родительским домом для меня — молоденькой актрисы. Я долго собиралась с мыслями, кажется, лет семь. То я принимала решение уйти, то оставалась, то мне заявление об уходе не подписывали, то я снова передумывала и продолжала работать. В общем, качели эти раскачивались долго. Но в итоге я ушла, чему очень рада, хотя, бесспорно, Театр Маяковского я любила и люблю, очень ему благодарна. Просто начался другой период в жизни, совсем другой.
— Ушли вы при Карбаускисе?
— Я не успела как-то творчески, плотно посотрудничать с Миндаугасом. Он почему-то был уверен, что мне интереснее сниматься в кино. Я тогда родила ребенка, какое-то время отсутствовала, потом вернулась, но уже понимала, что мы не сойдемся. Без любви я работать не умею, мне надо, чтобы меня любили, и тогда я отдам все, что могу. Но правда, я лелеяла мысль об уходе семь лет, понимала, что театр стал для меня кандалами. Может быть, Миндаугас как хороший режиссер почувствовал, что мне не хватает свободы. И было принято окончательное решение, я ушла. Понятно, что доигрывала свои спектакли весь сезон, никого не подвела. И потом еще год или два приходила на разовые — то есть, когда была нужна, я выручала театр. Но у меня началась новая жизнь, когда я ушла из театра, как-то более активно пошло кино. Наверное, правда, я этого сильно хотела.
Сейчас играю в Камерном театре в Ярославле. Парадокс: я полюбила его больше, чем Театр Маяковского, хотя вспоминаю Маяковку с огромной благодарностью, любовью, теплотой. Это первый коммерческий Камерный театр города Ярославля. Ему 25 лет. Я там играю «Так хорошо и днем и ночью» и «Через год в тот же день» — два спектакля, две прекрасные большие роли. Обожаю своих партнеров. Зал на 125 человек не обманешь, ты видишь, в каких носках пришли люди, такой зал требует особой тональности и другого существования на сцене. Мне нравится, и я с удовольствием езжу играть в Ярославль, встречаюсь там со своими коллегами. Нахожу время на три дня гастрольной жизни, хотя у меня очень плотный график.
