Я не играю в карты, там не знаешь, когда и сколько должно выпасть, чтобы человек выиграл. В «Жуках» выигрыш налицо: каждая карта, каждый артист там на своем месте. Там все сходилось: на площадке — два часа ночи, а тебе не хочется уезжать домой. Это говорит о многом. Ночная смена, а ты про себя молишься: «Господи, пусть бы этот день не кончился никогда». Когда штормит, холодно, голодно, а ты висишь на той церкви и думаешь: «Господи, пусть еще поснимают!» — настолько кайфуешь от работы. Там нет конкуренции среди артистов, есть только любовь. Редко случается, когда тебя никто не раздражает. Раздражение возникает от усталости или оттого, что просто встретился не твой человек. А здесь таких нет. Здесь все люди — ах!
— У «Жуков» несколько сезонов. Как вам кажется, почему он попал в зрителей?
— Там легкий и искренний сценарий и артисты, которые так же честно и искреннее делают свое дело. Мы там не комикуем, а существуем серьезно. Если плачем, так плачем слезами. Никто не смешит шутками, все играют сцены, ситуации. И народ впитывает искреннее и честное кино.
— В «Аритмии» запоминается фраза Лагашкина — нового начальника станции скорой помощи: «Главное, чтобы человек не умер под тобой». А вы сыграли там очень сложную, полную драматизма роль сектантки, которая не разрешает врачам госпитализировать тяжело больную мать. Как работалось с Борисом Хлебниковым?
— Я очень люблю режиссеров талантливых, смелых, которые держат профессию в руках, отвечают за артиста, не льют много воды. Знаете, есть такие режиссеры, которые будут тебе рассказывать от создания Всея Руси непонятно что и непонятно зачем. Хлебников — очень точный, внимательный. Он любит артистов, делает все, чтобы актеру было максимально комфортно, чтобы он просто творил. Конечно, мне было прекрасно и приятно с ним работать. Всего один день, но зато какой! Помню, когда меня утвердили на эту роль, я кричала от радости, мне кажется, громче, чем когда меня утверждали на главные роли. Может быть потому, что я очень хотела поработать с Хлебниковым.
— Где берете актерский ресурс, когда требуется сыграть тяжелую, истеричную даму, как доводите себя до нужного состояния?
— Я неврастенична, я много лет плакала на разных каналах, играя женщин, у которых что-то отняли. Мне свойственна неврастения, я и в театре долго играла смешных неврастеничек. Даже в моих веселых женщинах, характерных ролях прослеживается это. Поэтому мне довести себя легко — у меня это есть в природе, я люблю плакать не только на сцене, и в жизни слезы у меня близко. Поэтому, когда тобой еще очень точно руководят и очень точно ставят задачи, несложно найти в себе такую патологию. Не надо потом идти с этим по жизни ни в коем случае: «костюмчик» снял, и все закончилось. Но на один день уж точно можно этот канал в себе открыть, можно даже на тридцать. Я про главные роли.
— Какие качества вы цените в режиссерах?
— В первую очередь, конечно же, талант, смелость, чувство юмора. Еще люблю режиссеров, с которыми не страшно, которые, скажем так, несут за тебя ответственность. Актеры ведь как дети. Поэтому здорово, когда человек твердо стоит на ногах, может актеру подсказать что-то относительно его персонажа, характера и в то же время прекрасно владеет площадкой.
