«У папы случился роман», — так он потом прокомментировал этот эпизод моей жизни. Кира Васильевна была потрясена, тяжело переживала. Что там говорить, все мы не без греха. Тем более в нашей среде считается, что это вроде как небольшой грех. Меня раскрепостил в «мужском» смысле Паша Луспекаев. Однажды мы с ним гуляли, познакомились с девушками.
— Эта моя, та — твоя, — говорит.
— Я без любви не могу, скотское это дело.
— Ванюшка, ты что! — возмутился Луспекаев. — Если ты себя в этом смысле будешь сдерживать, артист в тебе умрет!
Я стал думать над этими его словами и понял, что, похоже, Паша прав. Любовь повышает жизненный тонус.
Ощутил это на себе. Не один раз, грешен.
Нашлись «доброжелатели» из числа подружек Киры Васильевны, которых я не жаловал, позвонили, сказали ей. Но уходить от жены я никогда не собирался. Это неправда. Мы прожили жизнь очень хорошо, и дети у нас на зависть. Кира Васильевна незадолго до смерти спросила:
— Ваня, почему ж ты все-таки не ушел?
— Да все равно ты лучше всех.
Она положила мне голову на плечо, и я это принял как прощение с ее стороны.
Конечно, мы с Андрюхой приложили руку к маминой смерти. Когда Кира умерла, мы по-мужски посидели и признались в этом друг другу.
Кира Васильевна была на пять лет меня младше. А ушла раньше срока. Чисто русское свойство — к докторам не обращаться. Что-то по телевизору услышала, что-то от подруг. Вот и проглядели болезнь поджелудочной. Болевой шок во время приступа оказался такой силы, что сердце остановилось. Она бежала за Ксюшей в школу да не добежала, ткнулась в снег и мгновенно умерла. Я дома их ждал, вернувшись после записи на радио. Нет и нет. Тут звонок из школы: «За Ксюшей никто не пришел, можно мы ее привезем?» Искали мы Киру Васильевну повсюду, а поздно вечером позвонил Андрей:
— Папа, я нашел.
— Где?!
— Все, папа, до похорон не надо тебе вмешиваться. Я все сделаю.
Оберегал меня сын. В этом смысле он был железный мужик, на которого можно положиться.
Три года после смерти Киры Васильевны я куковал один, с каждым днем теряя интерес к жизни. Пока в семьдесят один не встретил двадцатичетырехлетнюю Наталию Николаевну. В моих взаимоотношениях с женщинами главное — любовь. Самым пронзительным было чувство к Наталии, в силу возраста, наверное. Шутка ли, сорок семь лет разницы.
Период ухаживаний длился довольно долго. Встречая кроткую, скромную Наталию в театре, я всякий раз с нею заговаривал. Мы писали друг другу письма, она стихи мне свои показывала. В общем, все красиво и романтично. Потом поехали на гастроли в Омск. Ходили пешком из театра в общежитие, в которое нас определили, по огромному мосту через Иртыш.
Стихи ей читал, охмурял как надо.
До Наталии у меня еще одна подружка была — Даша. Должен признаться, я женолюб. Обожаю прекрасный пол. «Дарья отказалась замуж за меня выходить», — рассказывал я Наташе. И что же она ответила? «О! Не ведает девушка, что творит». Значит, у самой были мысли, что можно выйти за Ивана Ивановича! «Не все потеряно!» — подумал я.
Мишке Боярскому, соседу по даче, и Кириллу Ласкари, ныне покойному, царство ему небесное, сказал:
— Мужики, я влюбился.
Они оба:
— Ой-ё... Иван, как мы тебе завидуем!