— Ой, а я, к своему стыду, не читала!
— Почему же «к стыду»? У вас еще все впереди — прочтете.
Опять повисает неловкая пауза. Молчание прерывает Булат:
— Пойдемте в буфет, выпьем кофе.
За стеклом витрины — бутерброды с икрой и пирожные: эклеры, картошка, корзиночки… Окуджава делает приглашающий жест:
— Что вы будете?
— Безе.
— Безе? Как такое можно есть?!
Неожиданно для самой себя я с вызовом вздернула подбородок: — А я очень люблю!
— Ну, коли любите...
Булат смотрел, как я вгрызаюсь в огромный белоснежный бок, как ловлю рукой крошки-осколки, и в его взгляде читалось что-то такое...
неназываемое. Точно так же он будет смотреть на меня во время поездок, когда едва ли не в каждой придорожной деревне станет покупать козье молоко. Я лишь однажды обмолвилась, что очень его люблю, и Булат это запомнил. Дождавшись, пока банка опустеет, он неизменно интересовался: «Ну что, Птичкин, наелся? Вкусно тебе?» И вид у него был довольный — как будто вкусно ему.
Я еще догрызала безе, когда Булат вдруг спросил:
— Скажите, а вы хорошая хозяйка?
Умеете вести дом?
Ответила тоном прилежной ученицы:
— Да, хорошая. Убираюсь, рукодельничаю. И очень хорошо готовлю — если, конечно, есть время.
— Что, и коронное блюдо имеется?
— Баранина в смородиновых листьях.
Он удивленно вскинул брови:
— Неожиданный рецепт!
Задай мне при первой встрече такие вопросы кто-то другой, они наверняка показались бы странными и неуместными. Но сейчас внутри жила уверенность: этот человек имеет право знать обо мне все, что посчитает нужным.
— Вы изменились со времени нашей первой встречи. В вашей жизни случилось что-то важное?
Чувствуя, как к горлу подкатывает ком, я опустила глаза:
— Да, случилось…
— ...Вот, значит, что вам довелось пережить... — скажет Булат, выслушав мой рассказ. В его словах было не только сострадание, но и полное понимание огромности перенесенной мною трагедии. Позже узнаю, что в браке с первой женой Галиной Смольяниновой он потерял дочку — она умерла, едва появившись на свет. Спрошу его:
— Ты очень переживал?
— Больше за Галю, она была буквально на грани...
Отведенные на встречу в ЦДЛ двадцать минут давно прошли, а мы все говорили и говорили. Я — о том, что чувствую себя потерянной, что долгое время была вынуждена заниматься нелюбимым делом. Булат жаловался на жену Ольгу, которая до сих пор пытается его воспитывать:
— Она хочет меня переделать! Меня! Представляете?
Я стала утешать: ничего не попишешь, все женщины таковы, мужья для них как дети... Наверное, это звучало очень глупо.
— А хотите, приезжайте ко мне на дачу! — неожиданно предложил Булат.
— Да, хочу!
— Я отбываю в Питер, вернусь через несколько дней. Вы хотели пойти на концерт.
Он будет в ВТО, я оставлю билеты. А на следующий день созвонимся и договоримся, где я вас подхвачу.
— Позвоню. Обязательно!
— Ну все, давайте прощаться, а то я опоздаю... — в голосе Булата звучала грусть.
Ночь провела без сна. А утром решила отправиться в Питер. Не за тем, чтобы встретиться с Ним, нет. Мне было достаточно знать, что мы ходим по одним улицам, видим одни и те же дома и мосты, дышим одним воздухом.
В моем багаже лежала книга «Путешествие дилетантов». Поливая каждую страницу слезами, я прочитала ее запоем. Потом перечитала — раз, второй, третий. Наверное, выучила бы наизусть, если бы моя питерская подруга, опасаясь нервного срыва, не отобрала роман: «Больше никакого чтения.