Если не сдать ее в срок, весь пятитысячный коллектив студии лишится премии. Дирекция остановила свой выбор на дебютанте Тарковском, он взялся за дело. Уже после смерти Андрея прочитал в его дневниках: «Я пошел на риск, потому что у меня было четыре гаранта — Коля Бурляев, оператор Вадим Юсов, художник Евгений Черняев и композитор Вячеслав Овчинников».
«Иваново детство» снимали в Каневе на Днепре. Осень, бархатный сезон. Потрясающая атмосфера радости! Какая там война?! В первый день снимали сцены гибели матери Ивана и последние кадры фильма, когда он подбегает к дереву на пляже. Жарко, Андрей и вся группа в плавках. То и дело бегали купаться. Снимая убитую мать Ивана, роль которой Тарковский доверил своей жене Ирине, Андрей собственноручно окатывал ее водой из ведра. Снимет дубль и радуется, словно ребенок, кричит: «Это сыр! Рокфор! — слова «сыр рокфор» были у него высшей похвалой. — Еще разочек!» И снова бежит к реке, зачерпывает ведром воду и с наслаждением окатывает жену.
Меня поселили в одном номере с Женей Жариковым. Моя мама, как всегда, готовила еду на всю группу. По вечерам собирались в полулюксе Андрея, Кончаловский приезжал из Москвы. Ирина — нежная, ласковая, заботливая, теплая, полная гармонии, радушно принимала гостей. Андрей с Андроном самозабвенно пели песни Гены Шпаликова:
Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе, —
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
А потом затягивали Высоцкого:
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.
Я и не предполагал, что это написал Володя, с которым мы успели подружиться, думал: какой-то зэк сочинил или фронтовик. В общем, молодое безудержное счастье, вся жизнь у нас была впереди!
Тарковский любил устраивать актерам испытания. Если в сценарии написано: болото — то мы будем барахтаться в нем весь день, до посинения. Я не роптал, почему-то уже тогда подходил к работе как профессиональный актер, читал сценарий, вживался. То ли Андрон мне это отношение привил, то ли актерская генетика давала о себе знать, но я делал дело серьезно, без скидок на юный возраст.
Однажды целый день ползали с Жариковым по болотам. Нам проложили деревянные мосточки, с которых мы постоянно соскальзывали. Юсова с камерой возили на тележке, ему было комфортно. Он придумал нам «гидрокостюмы», попросил сшить штаны по грудь из полиэтилена. Но как только мы заходили в октябрьскую холодную воду, она моментально просачивалась через швы. Однажды Юсов заметил, что я посинел, спрашивает:
— Что, холодно?
— Очень.
— А ты пописай, мы так в армии грелись.
И занялся своей работой, забыл про меня. Иногда мне казалось, что Вадим Иванович был главнее Тарковского: Андрей часто посматривал на него, ждал, когда тот скажет, что можно снимать.