Попов, человек необычайно скромный и застенчивый, предложил: «Давайте познакомимся, расскажем друг другу о себе». Однокурсник Андрей Андреев сообщил, что его отец — ведущий артист Горьковского театра драмы, мать — директор Горьковского театрального училища, сам он окончил институт военных переводчиков, уже ставил спектакли. Анатолий Васильев рассказал, что с отличием окончил химфак Ростовского университета, плавал на научно-исследовательском судне, собирал материал для диссертации о том, как сделать морскую воду пресной, выпускал спектакли, а еще пишет музыку. Борис Морозов поведал, что окончил Челябинский политех, преподавал теорию машин и механизмов, вместе с братом-инженером руководил театром «Манекен». Я тоже в долгу не остался: меня выгнали из двух институтов, еще из двух сам ушел, был рабочим сцены и помощником режиссера в БДТ, учусь в ЛГУ и руковожу там студенческим театром.
Андрей Алексеевич покраснел, смутился: «А я окончил десять классов средней школы и актерскую студию при Театре Красной армии. Так что давайте попробуем вместе поучиться». Он предложил каждому поставить отрывок из любого произведения.
— И из Солженицына можно? — спросил Толя.
— Можно.
Показ состоялся через неделю. Это была фантастика! Попов никогда не вел себя как наставник, оставался старшим товарищем. Мы часто заваливались в его роскошную квартиру на Смоленской набережной, приводили даже своих девушек. Андрей Алексеевич надевал фартук и метал на стол все, что имелось в холодильнике. Забегая вперед: когда на последнем курсе отчислили из института Андреева и Васильева (опасные элементы, ставят отрывки из Бабеля и Солженицына), а нам с Морозовым влепили на выпускном экзамене тройки, Попов находился на гастролях. Узнав о случившемся, встал за ребят горой — их восстановили.
Банкет по случаю окончания нами ГИТИСа Андрей Алексеевич устроил в ресторане «Прага», сам его и оплатил. Там он встал и сказал: «Никогда больше не возьму режиссеров, это невозможно, это как снова прожить жизнь». Через пару лет он набрал актерский курс и позвал нас с Морозовым и Васильевым преподавать его студентам.
Во время учебы наш курс конкурировал с курсом Юрия Завадского. Однажды те снялись в массовке на «Мосфильме» в ролях гитлеровцев, явились в общежитие перевозбужденными, выкрикивая: «Жиды, выходите, новая власть пришла!» Видно, не вышли из образа. Вломились к нам в комнату и устроили настоящий погром: перевернули тумбочки, вывалили вещи из шкафа, конфисковали недопитую бутылку вина. Оставить такое без ответа мы не могли. Когда в общежитии начался ремонт, всю мебель из пустовавших комнат вынесли в коридор. В одну из ночей мы потихоньку заставили шкафами, стульями и тумбочками комнату «завадских». Перед этим парни сильно выпивали и поэтому не проснулись. А утром не смогли подобраться к двери, полдня выносили мебель, на занятия опоздали, за что получили нагоняй в деканате.
Надо сказать, курс Завадского был очень талантливым, но сильно пьющим. Наши ребята состоялись: Васильев — один из известнейших режиссеров в мире, ставит спектакли в «Комеди Франсез» в Париже, Морозов — главный режиссер Театра Российской армии, Рифкат Исрафилов — народный артист, художественный руководитель Оренбургского драматического театра, Андрюша Андреев — профессор ЛГИТМиКа. А курс Завадского куда-то канул, растворился.
