— Иосиф написал сценическую редакцию вашей повести. Если что-то не понравится — все поправим.
— Ну, раз Иосиф написал, пусть читает.
Симонов сказал, что ему все понравилось, он дает разрешение на постановку: «Режиссером будет тоже Иосиф?» Так я получил первую самостоятельную работу в «Современнике» и гигантский гонорар в четыре тысячи рублей как соавтор Симонова. По уставу театра судьбу будущего спектакля решала труппа. Читка прошла спокойно, против проголосовал один-единственный человек. Валентин Иосифович Гафт темпераментно и яростно доказывал: «Такая жуткая скука не может заинтересовать ни одного нормального человека!» Но я влюбился в этого актера с первого взгляда и решил, что главную роль должен играть именно он. «Ты безумец, — предостерегала Волчек. — Валя — человек непредсказуемый, я сама его боюсь». Тем не менее Гафта я уговорил. А на эпизодические роли самоуверенно назначил Табакова, Волчек, Даля, Мягкова, Вельяминова.
И вот первая репетиция. Раздаю артистам экземпляры пьесы с пометками: «Олегу Далю — Иосиф Райхельгауз», «Галине Волчек поручается роль старой актрисы — Иосиф Райхельгауз». Очередь дошла до Гафта, он спросил: «А где твой режиссерский экземпляр?» Взял его в руки и крупно написал: «Райхельгаузу. К Вам от Лопатина записка. Не подходите к Гафту близко!»
Валентин Иосифович — человек суперэмоциональный. Может восхищаться гениальной находкой режиссера, а через пять минут обвинять его в профнепригодности. С ним нелегко партнерам, но самые большие требования Гафт предъявляет... к артисту Гафту.
Однажды перед репетицией я увидел, как реквизитор ставит за штору бутафорского окна тарелку. Спросил зачем. Та ответила: «Пожалуйста, не выдавайте меня, это просьба Валентина Иосифовича, он человек сложный, наверное, собирается ее разбить». Тогда я попросил поставить за другую штору несколько тарелок. И вот идет репетиция. Мы с Гафтом и Мариной Нееловой разбираем сцену, и вдруг на ровном месте Валентин Иосифович вскипает: «Блин, это полная фигня! Где тебя учили? В ГИТИСе? Чему вас там вообще учат?» Надо ли говорить, что выражался Гафт куда более хлестко?
Досталось и Нееловой: Валентин Иосифович довел ее до слез, Марина убежала домой. А он откидывает штору, хватает тарелку и шваркает об пол. Тогда я бросаюсь к своим тарелкам и с силой бросаю их на сцену. Брызги осколков летят в Гафта. От неожиданности он умолкает и через паузу говорит: «Старик, это гениально! Кидать тарелки на сцену нехорошо, надо принести большой барабан, я буду бить в него после каждого монолога. Где тебя учили? В ГИТИСе? Потрясающе научили!» Лопатина он сыграл великолепно.
Некоторые всплески эмоций будущего народного артиста вошли в анналы «Современника». Анджей Вайда приехал на первую репетицию спектакля «Как брат брату». Поприветствовал артистов на сцене, пожал руки ассистентам, переводчику и уселся за столик:
— То ж, почнем.
Никто не понимал, как надо «почать», поскольку режиссер не дал ни единого указания. Артисты стали произносить реплики, но в какой-то момент Лилия Михайловна Толмачева не выдержала:
— Пан Анджей, а можно в этом месте я сыграю вот так?
— То не треба. Добже. Дале.
