Я же наивно верил: вот узнают, что я известный композитор, и все волшебным образом изменится. И впервые решив воспользоваться «положением», пошел к директору гостиницы. Был предельно вежлив:
— Здравствуйте, я композитор Зацепин. Написал песни к комедиям Гайдая, да и Пугачева мои песни поет. — Он в ответ заулыбался. Я продолжаю: — Тут моя жена из Франции приехала. Можно мне остаться с ней в номере?
Улыбка с его лица мигом исчезла.
— Нет! — отрезал директор. — Не положено!
От Союза композиторов мы поехали в Иваново, в Дом творчества. Жили в отдельном коттедже: три комнаты, рояль. Уборщица топила печку дровами, убирала, кормили нас в столовой. Там и прошел наш медовый месяц, который длился целых двадцать дней. Я писал музыку, жена рисовала мой портрет. Женевьева оказалась натурой творческой — пела в хоре, рисовала, любила и понимала музыку. Нам было интересно друг с другом. Потом она уехала домой во Францию, а я занялся оформлением документов на выезд к жене.
Ехать в Париж решил оригинально — на машине. Тогда у меня были «Жигули». Я подумал: «Что я буду делать там без машины?» В дорогу взял только самое необходимое и ценное — ноты, синтезатор и магнитофон. До слез жалко было расставаться с любимым роялем, его вывезти не разрешили. Он верно ждал моего возвращения на квартире у дочери.
Женевьева сняла нам жилье на последнем этаже старинного дома. Там у меня была своя комната, где разместилась вся привезенная аппаратура. Деньги, слава богу, были: живя в Париже, я написал музыку к фильму «Самоубийца», который снимали в Германии. За это хорошо заплатили.
Через пару недель позвонил человек из министерства безопасности, представился на хорошем русском языке и вежливо пригласил на беседу. Я как законопослушный гражданин заявился к нему, прихватив «доказательства»: пластинки, ноты — дескать, я не шпион, а композитор. Через две недели он снова позвонил и предупредил, что скоро меня навестит. Я человек гостеприимный, купил в ближайшей кондитерской пирожные, конфеты, чай. Французский «комитетчик» был неприметным, в сером костюме и при галстуке. Долго озирался по сторонам, видимо в поисках чего-то подозрительного, и вдруг задал неожиданный вопрос:
— Вы знаете певца Нагатикова?
Я говорю:
— Певца Нагатикова нет. Может, вы хотели сказать Богатикова?
