...Несколько лет назад я узнал, что Женевьева живет где-то в деревне на юге Франции, одинокая и несчастная. Решил вернуть ей долг — послал тысячу пятьсот евро, больше того, что она потратила на наш злополучный развод. Но Женевьева гордо отказалась от денег, передав через своего брата, что ей от меня ничего не нужно.
Я хотел с ней встретиться, но Ален отговорил: «Не надо, она тебя еще любит. Ей будет тяжело видеться с тобой».
— Как же вы устроились в Париже, оставшись один?
— Отец Алена и Женевьевы помог мне найти жилье, и я, почти как Карлсон, жил под самой крышей в десятиметровой комнатке с умывальником. Но для меня и это было дорогим удовольствием, так как работы по-прежнему не было. Вскоре, на свое счастье, я встретил в Париже Андрея Кончаловского, который мне очень помог, предложив написать музыку к рекламному ролику: он снимал сюжет о кофе. За двадцатидевятисекундный ролик я получил три тысячи долларов. К сожалению, больше таких заказов не подворачивалось, и я все чаще задумывался о возвращении на родину.
Два с половиной года в Париже делал аранжировки, и платили мне неплохо. Ездил в Америку, где катался как сыр в масле: наши эмигранты наперебой приглашали к себе в гости. Частенько сиживал за гостеприимным столом своей давней приятельницы Милы Фиготиной. К ней захаживал ухажер-пуэрториканец и очень ревновал ко мне хозяйку. Когда Мила объяснила, что я друг ее отца, латинский любовник успокоился, даже предложил мне работу таксиста.
Тем временем желание вернуться в Россию окрепло. В Париже я отправился в советское посольство и попросился обратно. Служащий посмотрел на меня как на сумасшедшего: «Пишите заявление и подходите через два месяца». Через месяц мне предложили хорошую работу, но я отказался, потому что уже сидел на чемоданах. Когда пришел в назначенный срок, на месте чиновника увидел уже другого человека, который удивленно развел руками: «Какие два месяца?! Разрешения люди годами ждут!» Он оказался прав — возвращения мне пришлось ждать полтора года. Так и жил в подвешенном состоянии. Забавно, но как меня не выпускали во Францию, так не впускали и на родину!
Я, чтобы хоть как-то прокормиться, перебивался случайными заработками. Однажды даже решил устроиться музыкантом в ночной ресторан неподалеку от Елисейских Полей. Купил подержанный аккордеон и пришел наниматься. О том, что пожилой русский аккордеонист — советский композитор, никто, естественно, не подозревал. Больше всего меня поразили шикарно одетые женщины, в одиночестве сидевшие за столиками. Оказалось, это заведение — любимое место русских туристов и... очень дорогих проституток. Посетители знакомились с барышнями и отправлялись с ними в отель неподалеку, заплатив за удовольствие, между прочим, большие деньги — тысячу долларов! Я играл для ресторанной публики французские песни и мелодии из русского репертуара: «Дорогой длинною», «Катюшу», «Амурские волны». Приходил на работу к одиннадцати вечера, а уходил в пять-шесть утра. Возвращался домой и валился спать как подкошенный. Просыпался в двенадцать и больше не мог заснуть.
