Он держался, чтобы их не расстраивать, и они старались показать, что все в порядке. Паша за них волнуется, особенно за маму: у нее диабет и она инвалид второй группы.
Недавно они рассказали мне, что ходили в храм и беседовали с батюшкой.
—Знаешь, Лина, что он сказал? Наверное, эти события были посланы Богом, чтобы сохранить Паше жизнь. Да, он в заключении, но живой. А на свободе с ним, возможно, произошло бы что-нибудь ужасное.
—Что? — не поняла я.
—Ты же знаешь, как он гонял на машине, на мотоцикле.
Один раз чуть не погиб. Таким образом Бог решил его уберечь.
Паша как-то попал в аварию на своем «БМВ», спасли только подушки безопасности. Он не пострадал, но машину пришлось отвезти на свалку. Слова батюшки показались мне несколько странными, но я решила: «Пусть будет так, если это дает какое-то утешение родителям Паши».
Меня в тюрьму пустили всего один раз, в конце апреля. Но и это — большая удача. Свидания даются близким родственникам, а мы не являемся супругами. Следствие просто проявило сочувствие.
До сих пор не могу без слез вспоминать о нашей встрече. Думала, поговорим как люди хотя бы час, а пришлось общаться по телефону через решетку и два стекла.
Я сидела в специальной кабинке, напротив — через охраняемый проход — был Паша. Он не жаловался, наоборот, говорил, что все хорошо, его не обижают, есть возможность нормально питаться. Но постепенно рассказал, каково ему пришлось.
С пятого по седьмое марта Паша был на допросах и двое суток практически не ел. Почему-то так получилось, что когда других подследственных кормили, с ним все время проводили важные мероприятия.
Четыре часа Паша провел в так называемом «стакане». Я толком не поняла, что это — специальная камера или какая-то будка. В ней может находиться только один человек и только в определенном положении — стоя или согнувшись пополам. Адвокат нам сначала попался неопытный, не мог ни на что повлиять. Даже не озаботился тем, чтобы накормить Пашу.
Фактически он был предоставлен самому себе. А мы ничего о нем не знали и сходили с ума. Только дней через пять из СИЗО передали записку Паши: «Ничему не верьте и держитесь. Главное, чтобы все были здоровы, а у меня все нормально, ем три раза в день». Но пока мы не имели возможности организовать передачи — были праздничные дни, — Паша практически сидел голодным. То, что дают арестантам, невозможно есть. И миска у каждого одна, в нее кладут только первое или второе или сваливают все в кучу.
Я старалась не плакать, когда его слушала. И он, чтобы поддержать меня, улыбался, шутил. Не казался испуганным или подавленным, хотя, конечно, ему тяжело. После суда, состоявшегося шестнадцатого апреля и продлившего Паше содержание под стражей, у него даже прихватило сердце.
На свидании интересовался делами в театре.
Сказал: «Ты не раскисай. Обязательно работай». Я не стала рассказывать, что отношения с Галиной Олеговной Степаненко, и. о. худрука балета Большого театра, пока не очень складываются. Паша мне говорил, что она в свое время была к нему неравнодушна...
Я постаралась его приободрить. Сказала, что ребята борются, собирают деньги. «Лучше отдайте их Вите Алехину. Ему они нужнее», — ответил Паша.
Мучивший меня вопрос: почему он признался в том, чего не совершал, задать я не смогла. На свиданиях не разрешается говорить об обстоятельствах дела, обсуждать то, что составляет тайну следствия.
Но что бы ни писали о Паше, не верю, что он как-то замешан в произошедшем с Сергеем Юрьевичем.
Эта встреча стоила мне огромных сил. Вернувшись домой, позвонила Николаю Максимовичу, впервые в жизни попросила отменить репетицию. «Да-да, конечно, я все понимаю», — ответил он. А я повалилась на кровать и пролежала до самого вечера. Даже плакать не могла.
Мой педагог меня очень поддерживает. В середине мая мы с Николаем Максимовичем ездили в Казань на Фестиваль классического балета имени Рудольфа Нуриева, танцевали балет «Жизель». Это стало настоящей отдушиной. В Большом театре пока есть работа, но она совсем другого уровня.
Я не знаю, что будет дальше. Человека, заключенного под стражу, практически никогда не выпускают до суда.
И очень редко оправдывают. От адвоката слышала, что в Москве выносят всего полпроцента оправдательных приговоров, но очень надеюсь, что Паша в них попадет...