Не могу подвести ее и Леонову.
—Откажись от Овчаренко, — твердил он.
Овчаренко был учеником Цискаридзе. Филина и Николая Максимовича связывали непростые отношения, о чем я тогда не подозревала. А еще, возможно, Сергей Юрьевич получил информацию от своих людей в Большом, что директор Анатолий Иксанов встречался с Цискаридзе и просил его убедить Анжелину Воронцову не отказываться от приглашения в театр. (Я узнала об их разговоре значительно позже.) Николай Максимович свою миссию выполнил.
Когда Филину стало ясно, что я не откажусь от конкурса и Овчаренко, он позвонил моей маме и велел завтра же положить ему на стол ключи от комнаты на «Братиславской».
Мама была в ужасе. К счастью, вещей у нас набралось немного. Часть я забрала в интернат, остальное мама перевезла к коллеге по работе, согласившейся ее приютить. А буквально через пару дней Большой театр предоставил нам жилье — отличную двухкомнатную квартиру, куда мама и переехала. Я, пока шел конкурс, продолжала жить в интернате.
Филин требовал, чтобы я явилась к нему в театр объясниться. Но Леонова и Архипова в один голос сказали: «Линочка, ни в коем случае этого не делай, тебе не нужны лишние потрясения перед конкурсом!» Наталья Валентиновна даже сопровождала меня в «Стасик», когда я отвозила ключи, пачку и костюм для современного номера. Все оставили на вахте.
Сергей Юрьевич до сих пор не простил меня за то, что не приехала к нему на разговор.
Читала, что он подошел ко мне с вопросом, почему уволилась, а я грубо ему ответила, — это неправда. И после возвращения Сергея Юрьевича в Большой я, разумеется, с ним здоровалась, а не смотрела как на стенку. Но об этом позже...
Мама позвонила Филину. Пыталась объяснить, что я не могла поступить иначе. Она уже тоже поняла, что в «Стасик» идти не стоит: Сергей Юрьевич к тому времени успел себя показать довольно жестким и авторитарным руководителем, не терпящим возражений. Он и маму толком не дослушал, положил трубку.
Конкурс я выиграла. Получила диплом и пришла в Большой театр. Почти сразу Владимир Васильев предложил мне участвовать в его новой постановке «Заклятие дома Эшеров». Я танцевала с Артемом Овчаренко и Яном Годовским, мы были главными исполнителями.
Это просто подарок судьбы — работать с Владимиром Викторовичем, стать первой исполнительницей в его спектакле. Не могла поверить в свое счастье. Так и норовила ущипнуть себя за руку: я не сплю? И действительно работаю с этим великим человеком?
В Большой взяли на ставку корифейки. Это чуть ниже по рангу, чем солистка, но по зарплате практически одинаково. Я сразу же занялась наработкой сольного репертуара. Педагогом моим стал Николай Максимович Цискаридзе.
Мы очень быстро сработались. Хотя первое время Цискаридзе меня «экзаменовал». Например, спрашивал невзначай:
—А что такое эдельвейс?
Я говорила:
—Цветок. Что за странный вопрос?
Тогда он интересовался:
—А сколько сказок у Пушкина?
Для него очень важен уровень эрудиции артиста. Я отвечала практически на все вопросы, и Николай Максимович успокоился.
В профессиональном плане пройти проверку у Цискаридзе оказалось гораздо сложнее. Его балетный класс отличается очень быстрым темпом исполнения движений. У меня не было такой практики, я не сразу освоилась. Стояла сбоку у станка и умирала от страха. К Николаю Максимовичу ходят одни солисты и примы. У него я впервые увидела Марию Александрову, Екатерину Шипулину, Елену Андриенко и других звезд.